Пастушья корона - Терри Пратчетт

«О нет, – испугалась Тиффани. – Что ещё они собираются показать? Надеюсь, это не связано с улитками…»

Но Джинни сказала:

– А ну, расказните карге нашую Абвуку! Ты первый, Чуть-малей-чем-мал-Джок Джок!

Крайний в шеренге юный Фигль почесал спог, вытряхнув оттуда небольшого жука. Тиффани давно заметила, что споги Фиглей, похоже, чешутся непрестанно. Должно быть, потому, что некоторая часть их содержимого бывает ещё жива.

Чуть-малей-чем-мал-Джок Джок нервно сглотнул.

– А – эт’ аружие! – выкрикнул он. И хвастливо добавил: – Чтоб балду снесть, знатца.

– Б – эт’ башмакс! – рявкнул следующий Фигль, пытаясь отряхнуть с килта какую-то липкую пакость – должно быть, улиточью слизь. – Чтоб балду напинать!

– В – эт’ вертел! Мы тыкс мечи зовём. И… вот я ща как дам те люлей, бушь знать, как мя вертелом тычить! – И третий Фигль набросился с кулаками на своего соседа.

Сцепившись, юные Фигли укатились в заросли колючих кустов, обронив что-то жетоватое, узкое, круто изогнутое. Явор Заядло проворно подобрал упавшее и попытался спрятать за спину.

Тиффани прищурилась. Предмет подозрительно напоминал… Да это же обрезок ногтя! С большого пальца ноги, судя по всему.

Явор шаркнул ножкой:

– Ну дыкс ты ж стригёшь эти загогули с ногов всяких пожиловых господарей почёмздря, а загогули валяются, знатца, прям токо и ждут, пока их хто-нить подберёт. Они ж крепкие, как кохти.

– Ну, ногти и когти в каком-то смысле одно и… – начала Тиффани, но прикусила язык.

В конце концов, кто знает, может, старик вроде господина Нимлета и порадовался бы, узнав, что его ногти по-прежнему кого-то царапают, когда он сам уже не может встать со стула без посторонней помощи.

Кельда между тем отвела её в сторонку и сказала:

– Эта земля хранит в себе твоё имище – Тир-вар-фойн, «Земля под волной». Земля грит с тобой. А ты гришь с нею?

– Да, – сказала Тиффани. – Правда, только время от времени. Но я прислушиваюсь к ней, Джинни.

– Не кажденный день? – уточнила кельда.

– Нет, не каждый. Всё дела, дела…

– Я знаю, – сказала Джинни. – Я ведь за тобой призыриваю, сама понимашь. Я гляжу за тобой в своей голове, а порой гляжу, как ты вжухаешь на метле над моей головой. И ты ж уж давно вусмерть замоталась. Памятай об этом.

Тиффани вздохнула. Она и правда до смерти устала. Всякая ведьма, которой не чуждо сострадание, ходит по домам. Вот почему она и другие ведьмы постоянно старались помочь, старались заполнить бреши в этом мире: поднести дров, поставить похлёбку на огонь, приготовить из трав лекарство для тех, кого мучает боль в ноге или ещё где, поделиться корзинкой «лишних» яиц или чистой ношеной одеждой для новорождённого с семьёй, где деньги водятся редко. И слушать – всегда слушать, как люди рассказывают о своих бедах и горестях. А эти ногти, особенно на ногах… Ох уж эти ногти. Крепкие, прямо как кремень. А если у старика совсем не осталось друзей, готовых ему помочь, его ногти отрастают так, что завиваются внутри башмаков.

А в награду за все труды – только новые труды. Тому, кто выкопал самую большую яму, выдают самую большую лопату…

– Но сегодня, Джинни, – медленно проговорила Тиффани, – я всё-таки прислушалась к земле. И она сказала мне, что надо сходить к камням…

Невысказанный вопрос повис в воздухе.

Кельда вздохнула.

– Я покуда вижу всё токо смутно, но что-то… что-то не так, Тиффан, – сказала она. – Завесь между нашими мирами тонка, и прорвать её лехко, ты ведь знаешь. Покуда камни стоят, проход перекрыт, а Королева эльфей всё не наберётся силов посля того, как ты её прогнала из нашего миру. Навряд ли ей достанет духу снова пойти поперёк тебя, но… мне тревожно. Я чую что-то, будто туман на нас наползает…

Тиффани прикусила губу. Она знала: если кельда ощутила тревогу, это очень веская причина и самой встревожиться.

– Ты не изводись, – мягко добавила кельда, внимательно наблюдая за ней. – Ежли тебе занадобятся Фигли, они придут. А до той поры мы за тобой призырим. – Она дожевала остатки своего гигантского бутерброда и вдруг сменила тему: – У тебя вродь дружок есть, Престоном ты его кличешь. Часто вы видитесь, а? – Взгляд Джинни сделался прицельным и резким, как взмах боевого топора.

– Ну, – проговорила Тиффани, – у него много работы, да и у меня тоже. У него – в больнице, у меня – в холмах.

К своему ужасу, она почувствовала, что краснеет. Это был такой румянец, который начинается где-то внизу, чуть ли не в пальцах ног, и медленно поднимается до самой макушки, пока ты вся не станешь красная, как помидор.

Ну как так можно! Она ведь не деревенская простушка, которая завела ухажёра. Она ведьма!

– Мы пишем друг другу, – добавила Тиффани тихонько.

– И всё? Думаешь, письмов довольно?

Тиффани сглотнула комок в горле. Когда-то она думала – и все думали, – что они с Престоном Понимают Друг Друга. Он был образованным юношей и учил детей в школе, которую с недавнего времени открыли в старом амбаре Боленов. А потом он накопил достаточно денег и отправился в большой город, чтобы стать врачом. И все по-прежнему считали, что они Понимают Друг Друга, даже сами Тиффани с Престоном так считали. Вот только… делала ли она то, чего все от неё ожидали?

– Он очень хороший, рассказывает такие смешные истории и умеет обращаться со словами, – попыталась объяснить Тиффани. – Но… мы любим нашу работу. Можно сказать, что мы и есть наша работа. У Престона очень много дел в Бесплатной больнице леди Сибиллы. А я всё думаю, думаю о матушке Болен – ей так нравилось жить самой по себе на высоком пастбище, где с ней были только собаки, Гром и Молния, и… – Она умолкла, потому что Джинни положила свою коричневую, как орех, ладошку ей на руку.

– Думаешь, так оно и надо жить, милая?

– Ну, мне нравится помогать людям…

– Но кто тебе подмогнёт? Я токо и вижу, как твоё помело повсюду вжихает, да так быстро, что чуть не искрит. Ты по-за всеми приглядываешь – а кто за тобой пригляднёт? Ежли уж Престон далёко, так ведь есть ещё твой друг барон с супружницей. Им-то уж не всё равно до своих людей. Так не всё равно, что и подмогнут, ежли надо.