Укротительница мужчин, или Хищница - Юлия Шилова

Они пользуются нашими женщинами на полную катушку, совершая самое настоящее домашнее насилие как душевное, так и физическое, вертят ими, как хотят, а если те хоть слово поперек скажут, грозят сдать их в полицию.

– И что же было дальше с Анькиной подругой?

– Никто не знает.

– Как это?

– Так это. Она перестала писать и звонить. Ее виза невесты давно закончилась. Брак так и не был зарегистрирован. Видимо, сельская жизнь не пошла ей на пользу, и она сбежала от своего заморского так называемого мужа. Где она теперь, что с ней – неизвестно. Техас большой. Там огородов много. Ее мать стала ее разыскивать, но все безрезультатно. Обратилась даже в Интерпол.

К ковбою приходила полиция, он сказал, что его русская невеста ушла и не оставила даже записки. Соседи ковбоя, живущие через забор, видели, как он в пылу страшной злости, когда она из последних сил корчилась на огороде, избивал свою невесту рукояткой лопаты и граблями по спине. В общем, от этой девушки уже год нет вестей.

Ее родители считают, что ковбой забил бедняжку насмерть на этом же огороде и закопал. Неизвестно, жива она или нет. Вот тебе и заморское замужество.

– А как сложилась Анькина судьба?

– О ней тоже ничего неизвестно.

– Она что, тоже вышла замуж за ковбоя?

– Анька влюбилась в какого-то негра, афроамериканца по-ихнему, и вышла за него замуж. Этот чернокожий мачо оказался многоженцем и только после заключения брака сказал Аньке, что в двух других городах у него тоже есть жены, а это значит, что у него будут длительные командировки. Анька пришла от этого в ужас и стала закатывать мужу постоянные скандалы. Мужу не понравилась строптивая русская жена, и он, не задумываясь, продал ее в какой-то притон.

– Как это продал? – вытаращила глаза я.

– Так это продал.

– Но ведь она живой человек, а не какой-нибудь там товар…

– Она живой товар. Сейчас любой товар в цене, а живой особенно. На него спрос всегда был и будет. Короче, судьба Аньки тоже неизвестна. Никто ее не может найти.

– А почему не посадят ее мужа? Почему к нему не придет полиция? !

– Милая, это заграница, и в ней жизнь еще суровее, чем у нас. Полиция там защищает только интересы своих граждан. А кому нужны иностранки? ! Да никому. У нас вроде как штамп что ли на лбу стоит. Если ты русская, значит, ты проститутка. Даже если ты вышла замуж за иностранца, это означает, что иностранец женился на русской проститутке. Анькин муж сказал, что она, мол, собрала вещи, ушла из дому и не вернулась. Этот ответ вполне всех устроил.

– И что, никто ее не ищет?

– Ну, поискали немного и успокоились. Сама знаешь, как тяжело найти человека за границей. Вот если нас сейчас с тобой кто-нибудь захочет найти, то черта с два найдет. Сидим в каких-то горах. Горы да лес. Здесь даже люди не ходят.

– Получается, что выходить замуж за иностранца тоже нет смысла…

– Редко кому везет. Один случай на миллион.

Этой ночью я никак не могла уснуть. Да и о каком сне можно было говорить, если я буквально не находила себе места. Несколько раз подряд я приняла душ, надеясь смыть с себя запах чужого тела. И мне казалось, что этот запах никак не смывается… Я курила одну сигарету за другой, мысленно нахваливая себя за то, что я взяла с собой так много блоков про запас, словно чувствовала, что денег за работу мне не видать, как своих собственных ушей.

Меня охватывало очень странное чувство, даже слишком странное. Я смотрела на дымящуюся в своей руке сигарету, а затем на свое отражение в зеркале и видела усталую, замотанную женщину, в глазах которой читалось страшное потрясение от того, как распорядилась с ней судьба: из добропорядочной жены и матери она превратилась в самую настоящую проститутку, принимающую всех, кто заезжает в турецкие горы отведать русской экзотики. Мне показалось, что самая важная часть моей жизни исчезла.

Просто исчезла, и все… В этой части остались мои дети, моя мама и мой сбежавший муж. А самое главное, что с этой частью исчезла и я. У меня теперь нет ни паспорта, ни адреса, ни телефона. Со мной нельзя связаться, мне нельзя написать письмо и уж тем более поговорить. Меня нет нигде…

И если я буду услужливо и терпеливо принимать турок по несколько человек в день, то меня надолго не хватит, а это значит, что меня уже больше нигде и никогда не будет.

Встав со своего места, я заглянула в Ленкину комнату и включила ночник.

– Лен, ты спишь?

– Нет. Просто лежу.

– Я тоже. Сна нет. Как подумаешь, что завтра все то же самое, что сегодня, так жить вообще не хочется.

Сев на низкий подоконник, я положила "руки на колени и заговорила, захлебываясь словами:

– Я, собственно, вот что пришла….

– Что?

– Я хотела спросить, ты в Бога веришь?

– А что? – насторожилась Ленка и тут же села на своей кровати, по-турецки скрестив ноги.

– Да ничего такого. Просто мне это очень интересно.

Ты крещеная?

– Да.

– Значит, ты должна в Бога верить.

– Конечно, верю. Я дома иногда Библию по вечерам читала. Положу Библию на коленки и читаю. Знаешь, как ее почитаешь, сразу легче становится. Намного легче.

Я даже рассуждать по-другому начинаю. Вообще, когда люди Библию читают, они мудрее и чище становятся. Они будто рождаются заново. А к чему ты это спрашиваешь?

Сама-то ты в него веришь?

– Верю. Только не в того Бога, который стоит между людьми и церковью, а в своего Бога. Я вот что думаю: почему же Бог нас не уберег и мы так жестоко вляпались? !

– А Бог и не должен никого беречь. Человек сам отвечает за свои поступки. За то, что мы с тобой в Турцию приехали. Бог никакой ответственности не несет.

– Возможно, но хотя бы поберечь мог бы.

– Человек должен сам себя беречь. Свет, я что-то не пойму, к чему ты этот разговор завела?