Чудотворцы - Саймон Рич

Она выглянула в дверной проем, удостоверяясь, что в коридоре никого. Потом выпрямилась и вскинула руки в воздух.

Крейг семенил по залу, стараясь не уронить две больших тарелки с тортом. У кого-то был день рождения – он толком не понял, у кого, – и Крейг утащил в комнату отдыха последние два кусочка. Он был всего в нескольких шагах от своего кубикла, когда запнулся и уронил один кусок на пол. Тихо выругавшись, он соскреб остатки с ковра и выбросил их в мусорное ведро.

Крейг посмотрел на оставшийся кусок. Угловой, с толстым слоем глазури по трем сторонам. Поколебавшись секунду, Крейг постучал к Элизе и протянул тарелку ей.

– Привет! Там остался последний кусок!

– Ой, спасибо. Уверен, что не хочешь съесть сам?

– Не, – неубедительно отказался Крейг. – Не-е.

– Правда?

– Ага, – ответил Крейг, протестующе выставив перед собой ладони. – У меня вообще э-э… аллергия на шоколад.

Элиза покраснела. За последние три дня Крейг съел у нее на глазах два шоколадных батончика и двенадцать пачек печенья «Орео».

– Ну тогда спасибо, Крейг.

– Конечно! В смысле… не за что.

Он нырнул к себе в кубикл и устало шлепнулся на стул. Аллергия на шоколад? Да кто так врет-то, господи? Он потряс головой, удивляясь тому, насколько сглупил. Мог же сказать, что не голоден. Или что принес торт специально для Элизы.

Он повернулся к компьютеру, намереваясь поскорее выкинуть свою промашку из головы. Он уже более-менее подобрался ко второй подряд награде «Лучшего ангела месяца» (у самого сильного его соперника было на двадцать два чуда меньше). Но если он начнет отвлекаться, кто-то может его и перегнать. А это просто неприемлемо, особенно после жертв, на которые пришлось пойти. Он приходил на работу каждые выходные и ел за рабочим столом. Он даже взял за правило не ходить на свидания и вечеринки, потому что те не вписывались в планы работать до самой ночи. Личная жизнь у Крейга была небогатая, так что правило это так пока и не пригодилось. И все же оно существовало – чем Крейг очень гордился.

Он сканировал планету на наличие Возможных чудес, но все никак не мог сосредоточиться. В голове металась, мешая собраться, надоедливая мысль. Наконец он поднялся и заглянул в кубикл к Элизе.

– Есть молоко, – сказал он.

Элиза подпрыгнула.

– Что?

– К торту, – пояснил Крейг. – В холодильнике в комнате отдыха… там молоко стоит.

– О. Спасибо.

Он заметил в ее мусорной корзине тарелку: Элиза закончила есть давным-давно. Это сколько же он просидел?

– Ну спасибо, – сказала она. – Теперь я знаю, где у нас молоко.

– Но проблемо! – откликнулся Крейг, вспомнив об этой фразе впервые за всю жизнь.

Он не совсем понимал, как закончить разговор, и просто вскинул руку в загадочном жесте – то ли помахал, то ли отсалютовал в ритме хип-хопа. Затем слишком громко вздохнул и медленно исчез из виду.

Он буравил взглядом отражение в мониторе: щеки покраснели, а лоб взмок от пота. Было стыдно и грустно – но вместе с тем немного легче. Теперь, когда он все испортил, нечему будет его отвлекать и он наконец сможет вернуться к работе.

– Слушай, а можешь еще раз объяснить про сны?

– Конечно. Сахар или молоко?

– Все вместе.

Крейг протянул Элизе ее кофе. В комнате отдыха было пусто, во всем департаменте стояла тишина, если не считать жужжавшего пылесосом уборщика.

– Ангелы придумали сны, чтобы тестить бета-программы.

Элиза помолчала, стыдясь задать еще один вопрос сразу после ответа на предыдущий.

– Извини… а что такое бета-программы?

– Ой, они потрясающие. Это неопубликованные кусочки программного обеспечения. В снах можно попробовать что угодно. Нарушить любые правила безо всяких последствий.

– Какие правила?

– Ну, куча ангелов ненавидят гравитацию, так что есть множество программ с полетами. Что еще… много телепортаций, модификаций тела и воскрешения мертвых.

Элиза добавила в кофе еще сахара.

– А у людей крыша не едет от такого?

Крейг помотал головой.

– Сны стираются. Как только просыпаешься, почти все начисто забываешь.

– Это похоже на? ..

Крейг кивнул.

– Это похоже на смерть. Помнишь парочку вещей – одно-два лица или, может быть, какое-то место. А потом и их забываешь.

Она размешала сахар в чашке и отхлебнула.

– Иногда мне кажется, что я что-то помню, – сказала она. – Как кто-то меня зовет. Кажется, ее зовут Сьюзан. Или Сара? Не знаю.

– Я помню только работу, – ответил Крейг.

Элиза кивнула. Она очень четко помнила бесконечные презентации в «ПауерПойнт», коллективные упражнения на доверие и вереницу песен из восьмидесятых. Но что было до этого, она сказать не могла.

– Какая твоя любимая бета? – спросила она.

Крейг запустил зубы в кекс.

– Наверное, «Вестник», – ответил он. – С ее помощью можно навещать людей. Ну, знаешь, наставлять их.

– А это вообще работает?

Крейг рассмеялся.

– Не. Обычно к утру они уже забывают, что ты им говорил. А если что-то засядет в памяти – картинка какая или слово, – то они сами заполняют пробелы и пишут о тебе какую-нибудь сумасшедшую книгу.

– Так значит, все их религии…

Крейг кивнул.

– Появились по нашей вине.

Он разломил второй кекс пополам и протянул половину Элизе. Та вежливо покачала головой, но через несколько секунд уже жевала свой кусочек.

– Спасибо. Я забыла поужинать.

– И я. Поэтому я и выбрал клубничную начинку – показалось, что она самая питательная.

Элиза иронично приподняла брови.

– А еще у тебя аллергия на шоколад.

Крейг отвел взгляд.

– Так о чем это мы?

– О небесном, – улыбнулась Элиза.

– Точно! – облегченно воскликнул Крейг, радуясь, что можно вернуться к работе. – Еще вопросы есть?

– Только один. Как он выбирает? Ну, знаешь, кому ответить.