Энтропия - Соня Кляйн

Миссис Робертсон кинула на нее предостерегающий взгляд и быстро кивнула Неле:

– Идем. Немедленно.

Нела подумала о том, что тому парню – Джастину, кажется – может достаться за разговор с ней. Она быстро отвернулась и направилась за Миссис Робертсон. В молчании они покинули секцию, один охранник все еще следовал за ними, второй же остался в секции. Миссис Робертсон шла впереди. Судя по ее лицу, ситуация была почти критической несмотря на то, что с виду ничего не произошло. Нела подумала о том, что ей, конечно, ничего не грозит, но в следующий раз выбраться будет не так легко.

– Простите, если я не должна была выходить, – сказала она, стараясь сделать голос спокойным и уверенным, – Но я просто хотела осмотреться. Я давно здесь не была, и… мне было интересно, как тут все устроено.

Она не надеялась, что миссис Робертсон ей поверит. Но та молчала. Наконец они вернулись в кабинет, где Нела работала с документами.

– Алло, да, сэр, она здесь. Нет, ничего не произошло. Но она покинула кабинет и проникла в медицинскую секцию. Нет, все в порядке. Да, сэр. Она… разговаривала с одним из Испытуемых.

Пока миссис Робертсон говорила по телефону с Корнелием, Нела стояла, отвернувшись к окну. Ей не хотелось знать, что ответит отец. Она с удивлением обнаружила, что куда-то пропало желание спорить с миссис Робертсон и ругаться с отцом. В какой-то миг это стало совершенно бессмысленным. Она прошла к шкафу и молча взяла свою куртку, оделась и встала у двери. Миссис Робертсон закончила разговор и подошла к Неле. Остановившись напротив, она заглянула ей в глаза – вопросительно, требовательно. Нела посмотрела на нее равнодушно. Она ощущала какое-то странное спокойствие, словно беспорядочное движение приобрело форму, и теперь уже не нужно было что-то доказывать. Вернее, не ей, и не таким способом.

– Я готова. Можно идти? – спросила Нела.

Миссис Роберсон, помолчав, качнула головой:

– Иди. Охранник тебя проводит.

Затем, уже на пороге, она еще раз окликнула Нелу:

– Послушай. Твой отец все еще надеется, что ты сможешь понять все правильно. И не сделаешь ничего такого, о чем будешь жалеть.

Нела усмехнулась от того, насколько двойственное значение имела эта фраза.

– Не волнуйтесь. Не сделаю.

***

Осмотры были почти ежедневными. Джастин вспомнил всего один день, когда их никуда не выводили и не проводили никаких процедур. Во все остальные дни распорядок был одинаковым: завтрак в десять утра, в узкое окошко под металлической дверью его доставлял небольшой робот на колесиках. Затем в двенадцать – профилактический осмотр. Длился он всего минут пятнадцать, врач в сопровождении двух охранников заходил в отсек, приказывал раздеться, измерял пульс и давление, делал забор крови. В двенадцать их вели на процедуры, которые состояли из тестирования на компьютере, которое продолжалось два часа и состояло из девяноста заданий на самые разные виды мышления. Здесь проверялся и логический интеллект, и образное мышление, и эрудиция, и быстрота принятия решений, и сообразительность в нестандартных заданиях. Во время всего тестирования датчики, крепившиеся к вискам, измеряли показатели работы мозга. После этих тестов Джастин всегда чувствовал себя выжатым, как лимон, однако, результаты тестов у него были куда выше средних по группе. Наивная гордость вновь сменилась затаенным отчаянием, когда на пятый день одного парня с наиболее высокими показателями увели прямо с тестирования, сразу после того, как похвалили за высокие результаты. Вечером Джастин не увидел его на обследовании, и когда возвращался в свой отсек под конвоем охраны, он украдкой заметил, что секция того парня пуста.

После тестов все возвращались в свои отсеки, любое общение пресекалось, да и времени на это не давали. Впрочем, транквилизаторы делали свое дело – почти никто не пытался завести разговор, даже когда возможность была. В три часа дня приносили обед. В окошко под дверью робот точно так же доставлял поднос. Пища была на удивление приличной, давали овощи, котлеты и супы. Джастин подумал, что это должно было успокоить Испытуемых, т. к. многие из них до этого жили гораздо хуже, чем он, и теперешнее положение не казалось им плохим. Если не задумываться о своем недалеком будущем.

В шесть часов было еще одно обследование. На этот раз проверяли чисто физические показали. Измеряли волны мозговой активности, делали снимки черепа, проверяли электрическую активность сердца. Названия других процедур Джастин даже не знал. Именно в это время у Испытуемых появлялась призрачная возможность для общения. Во время ожидания в узеньком коридорчике они были практически одни. За дверью стоял охранник, но так как бежать было некуда (обе двери запирались, кроме того, стояла сигнализация, реагирующая на любую подозрительную активность), охрана не обращала особого внимания на отрывочные фразы и робкие попытки разговоров. Но в этом было мало смысла – транквилизатор подавлял не только возможную агрессию и беспокойство, но и вообще какую-либо самостоятельную активность.

В восемь часов – ужин. Сразу после ужина, в десять часов, снова приходил врач и ставил укол, как Джастин узнал позднее, это и был бензодиазепиновый транквилизатор.

В тот вечер, когда исчез парень с самыми высокими показателями тестов, Джастин впервые словно очнулся ото сна. До этого все происходило как бы не наяву, за пеленой, которую не хотелось отдергивать. Будто во сне, Джастин делал то, что ему говорили, шел туда, куда говорили идти. И это было вовсе не из-за транквилизатора. И вот теперь он с удивлением и страхом начал осознавать, что все эти вещи творятся на самом деле. И началось это с того паренька, которого хвалили больше всех. До этого все казалось каким-то нереальным, а теперь невидимая опасность словно встала у него прямо за спиной.

Судя по всему, заметил это не только Джастин. Энри, парень из соседнего отсека, тоже из новоприбывших, на следующий день тихо сказал ему в коридоре:

– Слушай, я понял. Нельзя быть слишком умным, им такие и нужны.

– Может, он еще вернется, – пожал плечами Джастин.

Энри упрямо покосился на него:

– Я тебе точно говорю, продолжишь умничать на тестах – ты следующий. А я вот сегодня напишу на самый низкий балл, и тебе советую. Посмотрим, что будет.

Джастин открыл рот, чтобы ему возразить, но промолчал. Ему отчаянно хотелось верить, что Энри прав, что у них есть какой-то выбор. Хотя внутри все кричало, что эта бесполезная ложь может только все усугубить. Поэтому он решил лишь частично прислушаться – снизить свой балл до среднего. А насчет Энри – действительно, посмотрим – решил он. Хотя, где-то в глубине души он все еще ощущал пугающе-соблазнительное безразличие, и не знал, бороться с ним или поддаться ему. Какая разница, в каком порядке их заберут, если живым отсюда все равно никого не выпустят? Как заставить себя поверить, что всегда есть выход, если ты отчетливо видишь, что выхода нет? От этого сердце колотилось сильнее, хоть он и отчаянно пытался успокоиться.