Холодная рука в моей руке - Роберт Эйкман

Надо было решить, как поступить с мокрой одеждой, но Роза сочла, что это подождет до утра. Утром ей все равно придется собирать вещи, готовясь к отъезду в Лондон, – таков был первый шаг, который она наметила. Каков будет следующий, предсказать было невозможно.

Niemandswasser [4 - Нейтральные воды (нем. ). ]

Вскоре после трех часов ночи, когда сентябрьский воздух был пропитан легкой изморосью, молодой князь Альбрехт фон Аллендорф, которого близкие обычно называли Эльмо, ибо считали, что внутри у него бушует пламя, проник в Зоологический сад со стороны Лихтенштейналле. Перепрыгнув через запертые ворота, он направился на берег большого озера, которое простиралось слева, и там, в полной темноте, совершил попытку застрелиться.

В течение предшествующего часа Эльмо брел, отнюдь не быстро и уверенно, ибо не имел привычки передвигаться пешком, из Шенеберга, где в маленькой комнате с низким потолком, давно уже служившей им местом свиданий, поперек широкой кровати лежала Эльвира Швальбе в шелковой ночной сорочке. Она не радовалась тому, что избавилась от Эльмо – на этот раз, несомненно, навсегда, и не скорбела по поводу его утраты; несомненно, она не была мертва, что, учитывая силу страсти Эльмо, не могло не удивлять; но и назвать ее в полной мере живой было бы несправедливо. Главным следствием произошедшего стал почти полный паралич воли и чувств, овладевший Эльвирой. Хотя женщина страшно замерзла, в течение нескольких часов она не сделала ни единого движения. Лишь в середине дня ей удалось стряхнуть с себя оцепенение. Встав с кровати, она провела немало времени, укладывая свои прекрасные волосы в прическу, затем надела платье из тафты в широкую (очень широкую) серую и белую полосу, заперла любовное гнездышко, дабы более его не отпирать, и пошла в кондитерскую на углу. Там она съела значительно больше пирожных и выпила больше кофе, чем позволяла себе обычно. Несмотря на это, она по-прежнему чувствовала себя голодной, так что пришлось заказать омлет. Счастливая, невероятно счастливая Эльвира, обновленная, обретшая силу, ставшая еще привлекательнее благодаря перенесенному страданию; она вновь была свободна, и перед ней расстилался мир, полный заманчивых возможностей. So endet alles. [5 - Вот так все и заканчивается (нем. ). ] Позднее, улучив момент, она бросила ключи от комнаты в Шпрее.

Эльмо, молодой князь, был лишь сравнительно молод; у него имелось четыре старших брата, и все они выглядели старше своих лет. Все они избрали военную карьеру, в которой преуспели, причем отнюдь не только благодаря блестящим связям. Время, свободное от парадов и маневров, они проводили на курсах и лекциях или же за чтением военных книг. Все они были женаты, причем их супруги соответствовали им по социальному положению, все имели детей, причем никто не ограничивался одним отпрыском, и во всех семьях преобладали мальчики. Несмотря на обязанности службы, по крайней мере, один из братьев Аллендорф неизменно сопутствовал престарелому отцу, помогая ему в делах и удовольствиях, главнейшим из которых большую часть года являлась охота. Таким образом братья по очереди овладевали искусством управления государством, что, разумеется, было особенно важно для старшего.

Наследный князь Аллендорф сумел избежать современных веяний, и, как ни удивительно, по-прежнему обладал значительным влиянием в своем небольшом княжестве; оно было не таким крохотным, чтобы давать повод для шуток, но и не таким большим, чтобы лишать правителя возможности личных контактов с подданными. В том, что ему удавалось сохранить единоличную власть, не последнюю роль играло одно важное обстоятельство – практически все подданные князя его любили; к тому же он был превосходным правителем, которого с рождения готовили к этому поприщу, привив умение в любой ситуации держаться с естественным достоинством. Те немногие, кого не устраивала княжеская персона, перебрались в Берлин. О том, чтобы создавать беспорядки в Аллендорфе, абсурдно было даже помыслить.

Наследный князь давно уже был вдовцом (Эльмо почти не помнил матери), однако пользовался нежным вниманием со стороны графини Софии-Анны, тоже вдовы, которая приходилась ему дальней родственницей (как и ее покойный муж); графиня по-прежнему сохраняла привлекательность, нередко пленяя тех, кто был значительно моложе ее годами. Она жила в просторном особняке в стиле рококо, прямо напротив замка наследного князя. Когда она там поселилась, старшие мальчики приняли ее настороженно, однако десятилетний Эльмо (его, впрочем, тогда еще не называли Эльмо), утомленный попечением образцовых гувернанток, сразу проникся к графине расположением; ему особенно нравилось проводить время в ее спальне, куда он проникал при малейшей возможности, дабы, распахнув один из шкафов, в благоговейном восторге вдыхать аромат ее шелковых платьев и тончайшего белья. Обстановка в доме графини была куда менее официальной и строгой, чем в замке Аллендорф, и, какое бы желание ни высказывал мальчик, никто не отвечал ему отказом. Тем не менее Аллендорф был весьма красив и романтичен, точно замок из волшебной сказки; наследный князь прилагал немало усилий к тому, чтобы император, столь пожилой, что казался вечным, как можно чаще гостил в его резиденции.

Помимо дворца Аллендорф в Берлине, неподалеку от которого ныне сидел во тьме Эльмо, семья владела еще одним, значительно более древним замком, расположенным на берегу озера Констанц, или же Боденского озера. С тех пор как нынешний наследный князь, тогда маленький мальчик, вместе со своим отцом провел в этом замке неделю, никто из старших членов семьи более не выбрал время, чтобы посетить этот удаленный уголок. Подобное семейное равнодушие к замку считалось явлением вполне нормальным, но в данном случае для него имелась особая причина: некое неприятное происшествие (подробности которого никогда не разглашались), случившееся во время визита мальчика в замок. В результате наследника никогда более туда не возили; когда он вырос и стал сам себе господином, он ни разу не пожелал отправиться к Боденскому озеру. И хотя, возможно, ни единого слова не было произнесено вслух, подобное поведение не могло не влиять на тех, кто окружал наследного князя, – как членов семьи, так и всех остальных. Впрочем, в большинстве своем люди, окружавшие князя, отнюдь не стремились проявлять инициативу, когда речь шла о посещении отдаленных семейных владений. В течение многих лет замок находился на попечении надежных пожилых слуг, и это вполне удовлетворяло всех.

Лишь у Эльмо вошло в привычку время от времени посещать забытый замок – инкогнито, насколько это можно было устроить. Впервые он прибыл сюда, влекомый мыслью о том, что именно в этом обветшалом строении на берегу озера его род – семья, которой он имел все основания гордиться, – обрела свое величие и значение. Семья, сплоченная вокруг его старших братьев, никогда не была к нему сурова, но, несомненно, между ним и родственниками имелись существенные различия. Поэтому Эльмо почитал большой удачей возможность в любую минуту отдохнуть от общества отца, братьев, их жен и детей в восхитительно прекрасном месте, не навлекая при этом на себя обвинений в неверности и предательстве.