Последняя книжная вечеринка - Карен Дюкесс

Я читала весь день, до самого вечера, пока не дочитала этот невероятный роман до конца.

8

Одна из первых вещей, которые я уяснила с самого начала работы в «Ходдер энд Страйк», это то, что ассистенты на третьем этаже делились на две большие группы – редакторы и рекламщики. Редакторы это простые секретари, вроде меня, и более высокие по статусу помощники редактора, такие как Рон. Они были более серьезными и пафосными, чем рекламщики. Они хорошо разбирались как в писателях-постмодернистах, таких как Анджела Картер и Роберт Кувер, а также в классических произведениях Джона Стейнбека и Джейн Остин. Редакторы осознанно выбирали обычную повседневную одежду, чаще черного цвета, и это могли быть как неожиданные находки из комиссионного магазина, так и дорогостоящие вещи, подаренные родителями, которые нередко спонсировали своих детей, избравших эту низкооплачиваемую профессию.

А еще были юные симпатичные рекламщицы, мужчин в их отделе почти не было. Такие девушки надевали вельветовые обручи, чтобы убирать назад блестящие светлые волосы и открывать свое чистое красивое лицо. Они начинали день бойко и заканчивали его так же активно, очевидно, не без помощи кофейного допинга, и в целом получали искреннее удовольствие от своей роли чирлидеров, только в издательском деле. В отличие от более замкнутых редакторов, которых часто терзали смутные сомнения насчет того, что им приходится работать в издательском деле, вместо того чтобы писать и издавать собственные книги, рекламщицы любили свою работу и не считали зазорным смешивать работу и веселье. Не было ничего удивительного в том, что именно три юных ассистентки из отдела рекламы решили устроить первую в этом издательстве летнюю вечеринку.

– Это будет «прогрессивная» вечеринка, – сказала Мэри Нунен, которая пришла в редакторский отдел раздать приглашения.

– С политической точки зрения? – спросила я. – Это интересно. Наверное.

– Очень смешно, но нет, – ответила Мэри. – «Прогрессивная» – это значит, что она будет прогрессировать, то есть мы будем переходить из одной квартиры в другую. Начнем в моей, затем перейдем к Калли и закончим у Минди.

Я не любила все эти офисные вечеринки, за исключением ежемесячной акции неформального общения от Малькольма, и не слишком-то горела желанием посетить подобное мероприятие. Ходить из квартиры в квартиру, чтобы в каждой проходить через этот этап первоначальной неловкости? Но я уже устала от всех этих вечеров, когда я, пытаясь не думать о Фрэнни, пересматривала фильмы с Бетт Дейвис, сидя в одиночестве в кинотеатре «Редженси».

– А, и еще ты должна привести с собой писателя, – сказала Мэри. – Кого-то из наших.

– Акция «Приведи своего писателя»? Это что-то новенькое, – сказала я.

Мэри подождала, пока до меня дойдет ее намек о том, что я должна привести Джереми, единственного писателя «Ходдер энд Страйк», которому было меньше тридцати.

– Ты серьезно думаешь, что Джереми Гранд пойдет на «прогрессивную» вечеринку? – спросила я.

Мэри посмотрела на меня многозначительным взглядом, который должен был напомнить мне, что она не дурочка и что в дополнение к посту капитана женской команды Гамильтона по хоккею на траве у нее есть два высших образования – по американской литературе и по психологии.

– Если ты скажешь ему, что вечеринку проводят люди, ответственные за промокампанию его книги, он придет, – ответила она.

– Думаешь, он настолько прагматичный?

– Да без понятия! – сказала Мэри, дернув плечом. – Я просто думаю, что он милый.

В душе надеясь на то, что у Джереми появятся другие планы и он не сможет прийти, я дождалась конца недели и только тогда позвонила ему. Однако он охотно принял мое предложение, не задавая никаких вопросов про «прогрессивность». Он предложил мне встретиться на пересечении 86-й стрит и Йорк-авеню и пройтись пешком до первой квартиры вместе.

На месте он оказался раньше меня – он стоял, облокотившись на знак «Парковка запрещена», и прятал руки в карманах черных джинсов.

– Ну что, готовы выжимать из себя веселье и спонтанность? – спросила я.

– Мы обязаны посетить все пункты этого увеселительного маршрута? – осведомился он.

По его хмурому лицу было понятно, что он принял приглашение исключительно из деловых соображений, как и предполагала Мэри.

– Ты свободный человек, можешь делать все что хочешь, – сказала я. – Я тебе не надсмотрщик.

– Я не это имел в виду, – сказал он, смягчившись.

Он спросил о девушках, которые организовали вечеринку, и я рассказала ему о делении на редакторов и рекламщиц и о том, кто из редакторов может появиться на этом мероприятии. Я предупредила его о Роне, который не одобрил еще ни одной книги из тех, что понравились Малькольму.

– Он скептично настроен к любому роману с традиционной хронологией событий. Или даже к любому роману с понятным сюжетом. Утверждает, что его собственный роман, который сейчас в процессе написания, будет «вывернут наизнанку».

– Не понимаю, что это значит, – сказал Джереми.

– Я не уверена, что он и сам это понимает.

У меня был соблазн похвалить роман Джереми, но мне пока не хотелось, чтобы он знал, что я его прочитала.

Мы вышли из тесного лифта в доме Мэри, попали в холл и пошли на звуки Eurythmics к квартире 6J. Дверь вела в коридор, а дальше была гостиная с одним окном, диванчиком, накрытым покрывалом с индийскими узорами, и круглым столом, заставленным мисками с картофельными чипсами, луковым соусом-пюре, тарелкой с сыром бри и крекерами. Мэри стояла у стола и общалась с какими-то элегантными молодыми людьми в пенни-лоферах [8 - Лоферы, ло? уферы – это туфли без шнурков, союзка и мыски которых украшены приподнятым полукруговым швом. ]. В комнате было слишком светло для вечеринки, от чего было не очень приятное ощущение, как будто вечеринка еще толком и не начиналась.

Мэри в летнем желтом платье с тонкими лямками держала в руке бокал белого вина.

– Вы пришли! – сказала она, легонько похлопав по руке меня, а потом и Джереми. Я думала, что он наградит ее недружелюбным взглядом, но он улыбнулся и поблагодарил ее за приглашение. Я подошла к небольшому столику у окна, где Мэри расставила напитки, и взяла бутылку пива. Рон в своих круглых очках и с аккуратно подстриженной бородкой, которые делали его похожим на профессора, стоял в кухонном проеме, приобняв девушку. Она была чуть выше его, у нее были короткие волосы ежиком и ряд серебряных сережек в левом ухе. Рон сделал мне знак, приглашая присоединиться к ним, и, чокаясь, ударил своей бутылкой о мою.