Черные паруса - Аластер Рейнольдс

Итак, с учетом всех упомянутых миров, втиснутых в пространство радиусом всего шестнадцать световых минут, – и еще принимая во внимание, что существуют миллионы миров, а не тысячи, – возникает закономерный вопрос: что же это за мудреный механизм работает миллионы лет, причем без сбоев?

Насчет последнего никто не может утверждать наверняка, но столкновения, должно быть, случаются очень редко. Мусор, конечно же, встречается – и кое-кто полагает, что это пыль миров, которые оказались на пути других миров. Но есть и иное мнение: эта пыль – всего лишь материал, оставшийся после того, как были выкованы пятьдесят миллионов миров. А еще есть те, кто считает, что мусор – свидетельство войны, случившейся внутри Собрания между Вторым и Третьим Заселениями.

Но самое лучшее объяснение – из всего, что я запомнила в Музее истории, – что мирам свойственно избегать столкновений. В точности как поглотители, которые есть внутри некоторых миров, существуют механизмы – можно назвать их чем-то вроде инстинктов, – которые не дают сбиться с пути. Поскольку такому корректирующему механизму достаточно внести совсем крошечное изменение, чтобы предотвратить столкновение, которое могло бы случиться через десять тысяч или даже миллион лет, мы никогда не ощущали их прямого влияния и, возможно, не ощутим.

Для полноты картины должна сказать, что существует еще одна теория. Когда вокруг нет обезьян, которые могли бы что-то засвидетельствовать, между Заселениями появляется нечто и слегка подталкивает все миры в нужные стороны, корректируя орбиты в достаточной степени, чтобы уберечь от неприятностей еще на несколько тысяч лет. Может, так и есть на самом деле, но я предпочитаю первое объяснение, поскольку оно исключает любую возможность того, что коррекция производится в качестве одолжения. Проблема с одолжениями в том, что их всегда можно прекратить. А еще один нюанс с этим вторым объяснением заключается в том, что оно перепутывается с совсем другой тайной: почему вообще происходят Заселения.

Размышляя об этих сложностях, я невольно возвращалась мыслями к безумному дневнику, который все еще держала в руках и который беспокоил меня больше, чем хотелось бы.

– Опять грезишь наяву? – мягко спросила Фура, возвращая меня в настоящее и в рубку управления. – Смотришь в стекло, как загипнотизированная.

– Я просто подумала: до чего позорно, что такая редкая и прекрасная вещь оказалась во владении Босы Сеннен.

– Теперь Армилла ей не принадлежит, и это все, что имеет значение. Но ведь Боса хорошо о ней заботилась, согласись. – С помощью стеклянного ключика Фура потихоньку двигала один из кругов Стеклянной Армиллы, а в другой руке держала открытую таблицу эфемерид.

– Внутри Босы таилась ярость, – проговорила я, вспоминая то время, когда была пленницей и подмастерьем пиратки. – Но она всегда предпочитала неторопливую жестокость бездумному насилию. Кроме того, она знала цену всему этому стеклу. Она была похожа на паука, поджидающего на краю широкой черной паутины, а это был ее путеводитель, указывающий, куда и когда двигаться.

Фура извлекла шарльер на черенке и осторожно переместила его, пропуская через узкие промежутки между кольцами, обозначающими процессии и орбиты.

– Она когда-нибудь рассуждала при тебе о таких вещах?

– Нет, – ответила я, стараясь быть правдивой и в то же время говорить то, что хотела услышать Фура. – Я докладывала ей о передачах, которые приняла в комнате костей, а потом она задавала один-два вопроса, когда приходила к какому-нибудь выводу. Мое мнение для нее ничего не значило. Это устройство я видела мельком, один или два раза, в тех редких случаях, когда Боса позволяла войти в эту комнату. Думаю, она боялась, что я могу разбить Армиллу ей назло.

– Даже после того, как ты увидела, что она сделала с нашей подругой?

– Я была уверена, что проживу недолго. – Я сглотнула, вспомнив, какое ужасное наказание постигло Гарваль, схваченную одновременно со мной. – Но были способы умереть и полегче, чем от рук Босы. Я не торопилась увидеть ее плохую сторону.

– Тебя послушать, так у нее была какая-то неплохая сторона. – Фура подошла к шкафу, положила стеклянный ключ и заперла дверцу. – Мы не посмеем идти в глубокие процессии, пока наше имя не очищено, а Тревенца-Рич даже не рассматривается. Значит, остается горстка подходящих миров, на которые мы могли бы взглянуть, приняв меры предосторожности.

Я понятия не имела, какие меры предосторожности она подразумевает, но мое любопытство было разбужено.

– Продолжай.

– Это мы. – Она дотронулась до черенка с черным шариком на конце, недалеко от красного шарика – Грохотуна. – А это три мира, которые я подыскала, в тридцать шестой и тридцать седьмой процессиях. Забудь о ярких огнях, потому что ни на одном из этих шаров жизнь не бьет ключом, даже если сравнивать с милым старым Мазарилем. – Она протянула руку к самой дальней паре колец, касаясь тех мест, где сделала восковые надписи. – Но они нам пригодятся, по крайней мере один из них. Картели редко заходят так далеко, а следовательно, мало шансов нарваться на корпоративные неприятности. Вряд ли поблизости будет много других кораблей, и если понадобится бежать, то вокруг полным-полно пустоты, где можно затеряться. Во-первых, у нас есть шарик из жеваной бумаги под названием Метерик – или Метрик, зависит от того, в какое издание «Книги миров» заглянешь. Это в тридцать шестой. Мир-сфера, не слишком отличающийся от нашего дорогого дома. Пара портов, несколько городов, вернее городишек, с общим населением около трехсот тысяч человек, хотя информация, возможно, немного устарела.

– Ты права, по сравнению с ним Мазариль – центр Собрания.

– Мы не можем даже приближаться к тем местам, где полно народу. Или захолустье, или ничего, душа моя. Но любой из нас, кому не нравится эта новая жизнь, сможет остаться там и дождаться корабля, идущего в более оживленное место.

– А какова вероятность вербовки нужных нам матросов?

– Что тут скажешь? Есть шанс, что найдутся люди, которые сыты по горло Метериком и готовы попытать счастья с новой командой, если мы не будем слишком разборчивы. Это сферический мир, так что придется оставить корабль на довольно большом расстоянии и потратить остатки топлива, чтобы добраться на катере.

Я скорчила гримасу, выражая сомнения. Будь у нас выбор, я бы предложила найти мир без поглотителя, чтобы перемещаться между ним и кораблем без особого труда.