Лебединая песнь - Роберт Маккаммон

Скоро она увидела свидетельства того, что это место облюбовали члены племени бездомных: старые матрасы, засунутые в норы, пара бутылок, засохшие экскременты. Она не поморщилась: приходилось видеть и похуже. Тут, на этих матрасах, она и уснула, пока кошмар с демоном в желтом дождевике не разбудил ее. Она почувствовала голод и решила вернуться на станцию, пошарить в урнах и, по возможности, найти еще и какую-нибудь газету, чтобы узнать, не появился ли Иисус, пока она спала.

Сестра Жуть встала, забросила сумку на плечо и покинула свое логово. Она двинулась назад по туннелю, освещенному синим мерцанием аварийных ламп, надеясь, что сегодня ей повезет отыскать хот-дог. Она обожала хот-доги, обильно приправленные острым горчичным соусом.

Внезапно туннель задрожал.

Она услышала треск лопнувшего бетона. Синие лампы замерцали, погасли, погрузив подземелье в темноту, потом вспыхнули вновь. Послышался шум, похожий на вой ветра или уходящего поезда. Лампы разгорались все ярче, свет их стал почти слепящим – Сестра Жуть прищурилась от их сияния. Она сделала еще три неуверенных шага вперед. Аварийные фонари начали лопаться.

Женщина вскинула руки, чтобы защитить лицо, почувствовала, как осколки стекла вонзаются в кожу, и неожиданно внятно подумала: «Кто-то мне за это ответит! »

В следующее мгновение весь туннель резко метнулся в сторону, и Сестра Жуть свалилась в поток грязной воды. С потолка сыпались обломки бетона и каменное крошево. Туннель метнулся в противоположную сторону с такой силой, что женщине почудилось, будто внутри у нее все оборвалось. Куски глины стучали по ее голове и плечам. Ноздри оказались забиты песком.

– Господь мой Иисус! – закричала она, задыхаясь. – О Господи Иисусе!

Сверху посыпались снопы искр, стал отрываться кабель. Она ощутила, что воздух насытился влажным паром, и услышала сильные удары, словно у нее над головой топал бегемот. Туннель швыряло и толкало. Сестра Жуть прижала к себе сумку, стараясь противостоять выворачивающим внутренности толчкам. Наружу сквозь стиснутые зубы рвался крик. Струя жара пронеслась мимо нее, едва не лишив дыхания.

«Боже, помоги! » – мысленно кричала она, почти задохнувшись.

Вдруг что-то хрустнуло, и она почувствовала вкус крови, потекшей у нее из носа. «Я не могу дышать, о возлюбленный Иисус! Я не могу дышать! »

Схватившись за горло, она открыла рот и услышала, как ее сдавленный крик улетает вглубь трясущегося туннеля. Наконец ее измученные легкие втянули горячий воздух, и она легла, скорчившись на боку в темноте. Тело ее сотрясали судороги, а мозг оцепенел.

Дикая тряска прекратилась. Сестра Жуть то теряла сознание, то приходила в себя. Сквозь завесу словно пробился далекий рев мчащегося подземного поезда – только небывало громкий.

«Вставай! – приказала она себе. – Вставай! Грядет Судный день, и Господь приехал на своей колеснице, чтобы забрать праведников в Царствие Божие».

Но более спокойный и ясный голос – возможно, из тьмы ее памяти – сказал: «Черт! Дело пахнет керосином! »

«Царствие Божие! Царствие! Царствие! » – мысленно твердила она, стараясь заглушить злой голос.

Сестра Жуть села, вытерла кровь и вдохнула сырой душный воздух. Шум поезда все нарастал. Она почувствовала, что вода, в которой она сидела, нагрелась. Женщина взяла сумку и медленно поднялась на ноги. Вокруг было темно; и когда она стала ощупывать стены туннеля, ее пальцы натыкались на щели и трещины.

Рев еще больше усилился, воздух стал накаляться. Бетон обжигал пальцы, как горячая мостовая в августовский полдень, когда на солнцепеке можно зажарить яичницу.

В глубине прохода вспыхнул оранжевый свет, будто фары несущегося поезда. Туннель опять начало трясти. Сестра Жуть застыла, глядя вдаль, и чем ближе становился свет, тем сильнее напрягалось ее лицо. Оранжевое зарево разгоралось, из него вырывались раскаленные полосы алого и багрового.

Она поняла, что это такое, и застонала, как попавшее в капкан животное.

К ней по туннелю неслась стена огня. Женщина уже ощутила поток воздуха, засасываемого в пламя, словно в пустоту. И минуты не пройдет, как пылающий вал настигнет ее.

Оцепенение прошло. Сестра Жуть повернулась и побежала, крепко прижимая к себе сумку, шлепая по кипящей воде. Она перескакивала через лопнувшие трубы и с отчаянием обреченного расталкивала в стороны свисавшие провода. Оглянувшись, она увидела пламя. Оно выбрасывало красные щупальца, выстреливало ими в воздух, как бичами. Вакуум затягивал ее, пытаясь загнать в огонь, и, когда она кричала, воздух обжигал ей ноздри и горло.

Она чувствовала запах горящих волос, ощущала, как спина и руки покрываются волдырями. Возможно, оставалось не более тридцати секунд до ее воссоединения с Господином и Повелителем, и ее изумляло, что она к этому не готова и не хочет этого.

Издав ужасный крик, женщина внезапно обо что-то зацепилась и упала. Встав на четвереньки, она увидела, что споткнулась о решетку, в которую стекал поток грязной воды. Под сливным ограждением не было ничего, кроме тьмы. Сестра Жуть оглянулась на настигавшее ее пламя и лишилась бровей, а лицо покрылось мокрыми волдырями ожогов. Воздух нельзя было вдохнуть. Времени не оставалось, огонь ревел совсем рядом.

Ухватившись за прутья решетки, Сестра Жуть рванула ее на себя. Один из проржавевших винтов вылетел, но другой держался крепко. Языки пламени бились всего в сорока футах. Волосы женщины вспыхнули.

«Боже, помоги! » – мысленно закричала она и дернула железяку с такой силой, что руки едва не выскочили из суставов.

Второй винт выскочил.

Сестра Жуть отбросила решетку в сторону, схватила сумку и нырнула в дыру головой вперед. Она упала в яму размером с гроб четырех футов глубиной, где оказалось восемь дюймов воды.

Пламя промчалось над ее головой, высосав из легких воздух и опалив каждый дюйм незакрытой кожи. Одежду Сестры Жуть охватил огонь, и она отчаянно задергалась в воде. На несколько секунд исчезло все, кроме рева пламени и боли, и женщина ощутила запах хот-догов, зажаренных на гриле продавца.

Стена огня двигалась вперед стремительно и неумолимо, как комета, под шипение воздуха несшего сильный запах обугленного мяса и горелого металла.

Внизу, в яме, откуда грязная вода уходила в водосток, в судорогах корчилась Сестра Жуть. Три дюйма воды поднялись туманом и испарились, уменьшив силу огня. Обожженное, истерзанное тело женщины судорожно искало воздуха, и наконец она задышала, отплевываясь. Покрытые волдырями руки все еще сжимали тлеющую холщовую сумку.