Лебединая песнь - Роберт Маккаммон

Полковник полагался на него, и Уорнер не мог его подвести.

Он выбирал среди обломков, как пробраться наверх, и медленно, с огромным трудом карабкался туда, где слышались крики и стоны.

Глава 15

Священная секира

Роланд Кронингер сидел, съежившись, на вздыбленном полу того, что было кафетерием «Дома Земли», и сквозь вопли и крики прислушивался к мрачному внутреннему голосу, говорившему: «Рыцарь Короля… Рыцарь Короля… Рыцарь Короля… никогда не плачет».

Все было погружено во тьму, только время от времени там, где находилась кухня, вспыхивали языки пламени, выхватывая из тьмы свалившиеся камни, разбитые столы и стулья, раздавленные останки. То тут, то там кто-нибудь шатался в полумраке, как грешник в аду, и дергались искалеченные тела, придавленные массивными валунами, которые пробили потолок.

Сначала, когда погас свет, среди людей, сидевших за столиками, возникло легкое волнение, но тут же включилось аварийное освещение. Потом Роланд оказался на полу, а завтрак – у него на рубашке. Рядом барахтались мать и отец. Вместе с ними завтракали около сорока человек. Некоторые взывали о помощи, но большинство переживали молча. Мать смотрела на Роланда. С ее лица и волос капал апельсиновый сок, и она сказала:

– В следующем году мы поедем на море.

Роланду стало смешно, и отец тоже засмеялся, а потом расхохоталась и мать; на мгновение смех объединил их.

Филу удалось выговорить:

– Слава богу, не я страховал это место! А то мне пришлось бы подать иск к своей собственной…

Внезапно голос его потонул в чудовищном реве и грохоте разламывающейся скалы, потолок вздыбился и бешено задрожал с такой силой, что Роланда отшвырнуло от родителей и бросило на других людей. Груда камней и плит перекрытия рухнула посреди кафетерия, и что-то ударило мальчика по голове.

Сейчас он сидел, поджав колени к подбородку. Он поднял руку к волосам и нащупал запекшуюся кровь. Нижняя губа была разбита и тоже кровоточила, а внутри у него все болело, будто его тело сначала растянули, точно резиновый жгут, а потом сильно сжали. Он не знал, сколько продолжалось землетрясение и как получилось, что он теперь сидел съежившись, а его родители пропали. Ему хотелось плакать. На глазах уже выступили слезы, но Рыцарь Короля никогда не плачет, сказал он себе. Так было написано в его уставе: одно из правил поведения солдата – Рыцарь Короля никогда не плачет, он всегда сохраняет спокойствие.

Что-то хрустнуло у него в кулаке, и он разжал пальцы. Его очки! Левое стекло треснуло, а правое пропало. Роланд помнил, что снимал их, когда лежал под столом, чтобы стереть с них молоко. Он надел их и попытался встать, но ему потребовалось время, чтобы заставить ноги слушаться. Когда он все-таки встал, то ударился головой о просевший потолок, который до этого был по меньшей мере на семь футов выше. Теперь ему пришлось пригибаться, чтобы не наткнуться на провисшие кабели и трубы и торчавшие стержни арматуры.

– Мама! Папа! – позвал он, но среди стонов и криков раненых не услышал ответа.

Разыскивая родителей, Роланд споткнулся о какие-то обломки и наступил на что-то, похожее на мокрую губку. Ему показалось, что эта штука напоминала морскую звезду, зажатую между каменными плитами. Тело ничем даже отдаленно не напоминало человеческое, за исключением окровавленных лохмотьев, оставшихся от рубашки.

Мальчик переступал через тела. Он видел трупы на картинках в отцовских журналах о наемниках, но те трупы были другими. Эти были раздавлены и не имели ни пола, ни других человеческих признаков, кроме изодранной в клочья одежды. Но среди них не было ни его отца, ни матери. Роланд решил, что родители живы и находятся где-то здесь. Он знал, что они живы, и продолжал искать. Он чуть было не провалился в широкую щель, разделившую кафетерий надвое. Когда он заглянул туда, то не увидел дна.

– Мама! Папа! – крикнул он в другую половину кафетерия, но опять не получил ответа.

Роланд стоял на краю щели, дрожа всем телом. Одна часть его «я» сжималась от страха, другая, более глубоко запрятанная, казалось, становилась только сильнее, всплывала на поверхность, вздрагивая не от страха, а от ясного холодного возбуждения. В окружении смерти он остро ощущал биение жизни в своем теле и от этого чувствовал себя одновременно просветленным и опьяненным.

«Я жив, – подумал он. – Я жив».

Внезапно крушение кафетерия в «Доме Земли» представилось ему в другом свете, преобразилось: он находился посреди поля битвы, усеянного мертвыми телами, а вдалеке из горящей неприятельской крепости вырывались языки пламени.

Он держал в руках измятый щит и окровавленный меч, он почти испугался, но все еще стоял и все еще был жив после жестокой сечи. Он привел на это вздыбленное поле легион всадников, а сейчас был один, потому что остался последним живым рыцарем в королевстве.

Один из израненных воинов приподнялся и тронул его за ногу.

– Прошу, – открылся окровавленный рот. – Пожалуйста, помогите…

Роланд заморгал, ошеломленный. Он увидел женщину средних лет, нижнюю часть ее тела зажало между каменными плитами.

– Пожалуйста, помогите мне! – молила она. – Мои ноги… о… Мои ноги…

«Женщинам не полагается быть на поле боя, – подумал Роланд. – О нет! »

Но, поглядев вокруг и вспомнив, где находится, он заставил себя тронуться с места и двинулся прочь от края щели.

Он продолжил поиски, но найти отца и мать не удавалось. Может, их завалило, решил он, или, может, они провалились в расщелину, в этот мрак внизу. Может быть, он видел их тела, но не узнал их.

– Мама! Папа! – завопил он. – Где вы?

Ответа не было, только чьи-то всхлипы и голоса, пронизанные болью.

Сквозь дым блеснул свет и попал на его лицо.

– Эй, – сказал кто-то, – как тебя зовут?

– Роланд, – ответил он. Какая же у него фамилия? Несколько секунд он не мог вспомнить. Потом добавил: – Роланд Кронингер.

– Мне нужна твоя помощь, Роланд, – сказал человек с фонариком. – Ты в состоянии ходить?

Роланд кивнул.

– Полковник Маклин попал в ловушку внизу, в пункте управления. В том, что от него осталось, – поправился Тедди Уорнер.