Лебединая песнь - Роберт Маккаммон

– Что? – спросил Арти.

– А, ничего. Я просто… думала.

«Думала! » – внезапно поняла она.

Этим она не привыкла заниматься. Последние несколько лет прошли для нее в каком-то угаре, а до них была тьма, нарушаемая только вспышками ярко-голубого света и демоном в желтом дождевике.

«Мое настоящее имя не Сестра Жуть! – вдруг осознала она. – Мое настоящее имя…» Но она не помнила его, как не помнила, кто она и откуда появилась.

«Как я попала сюда? » – спрашивала она себя, но не могла найти ответа.

Они забрались в руины здания из серого камня. Для этого им пришлось вскарабкаться на кучу обломков и проползти через дыру в стене. Внутри оказалось черным-черно, а воздух был пропитан запахом тины и дымом, но по крайней мере они укрылись от ветра. Они на ощупь шли по наклонному полу, пока не наткнулись на угол. Устроившись там, Сестра Жуть полезла в сумку за буханкой хлеба и бутылью с элем. Ее пальцы коснулись стеклянного кольца, обернутого смятой полосатой рубашкой, которую она сняла с манекена. Другие осколки, завернутые в голубой шарф, лежали на дне сумки.

– Вот. – Она отломила хлеба и дала Арти, потом взяла ломоть себе.

Вкус был горелый, но все же лучше, чем ничего. Она сковырнула крышку с бутылки эля, который сразу запенился и полез наружу. Тут же приложив горлышко ко рту, женщина сделала несколько глотков и передала бутылку Арти.

– Терпеть не могу имбирный эль, – сказал он, когда утолил жажду. – Но это лучшее из того, что я когда-либо пил в своей жизни.

– Не выпивай все сразу.

Сестра Жуть задумалась, стоит ли открывать анчоусы, ведь они соленые и пить захочется еще сильнее. Ломтики ветчины были слишком большой роскошью, чтобы съесть их сейчас. Она отломила еще один кусок хлеба для спутника, затем такой же для себя и убрала буханку.

– Знаете, что я ел на ужин, перед тем как это случилось? – спросил Арти. – Говядину. Большое такое ребрышко в одном заведении на Пятидесятой Восточной. Потом я и еще несколько парней пошли по барам. Это был вечерок, скажу я вам! Чертовски здорово провели время!

– Хорошо вы живете.

– Ага. А что вы делали в ту ночь?

– Ничего особенного, – ответила она. – Просто находилась неподалеку.

Арти на время затих, жуя хлеб. Потом продолжил:

– Перед тем как выйти, я позвонил жене. Кажется, я наврал ей – сказал, что пойду прогуляюсь, хорошо поем и вернусь в отель. Она просила меня быть осторожным и сказала, что любит меня. Я заверил, что люблю ее и через пару дней вернусь.

Он умолк и вздохнул. Сестра Жуть услышала, как у него перехватило дыхание.

– Боже, – прошептал он, – я рад, что позвонил ей. Рад, что услышал ее голос до того, как это случилось. Эй, леди, а что, если в Детройт тоже попали?

– Попали? Что значит – попали?

– Ядерной бомбой, – сказал он. – Что еще, вы думаете, могло сотворить такое? Ядерная бомба! Может, даже не одна. Возможно, их сбросили по всей стране! Вероятно, попали во все города, и в Детройт тоже!

В голосе Арти зазвучали истерические нотки, и мужчина заставил себя остановиться и успокоиться.

– Нас бомбили эти сволочи-русские, леди. Вы что, не читали газет?

– Нет, не читала.

– А что же вы делали? Жили на Марсе? Любой, кто читает газеты и смотрит телик, мог сообразить, что это свинство не за горами! Русские разбомбили нас к чертовой матери… и я думаю, мы сполна ответили им тем же.

«Ядерная бомба? » – удивленно подумала Сестра Жуть.

Она едва вспомнила, что это такое. Ядерная война – уж о ней-то она беспокоилась меньше всего!

– Надеюсь, если попали в Детройт, то она умерла быстро. Я имею в виду, что надо бы надеяться на такое. Чтобы она умерла быстро, без страданий. – произнес Арти.

– Да. Думаю, это правильно.

– Хорошо ли… правильно ли, что я солгал ей? Но эта была «белая» ложь. Я не хотел, чтобы она беспокоилась обо мне. Она волнуется, что я много пью и делаю глупости. Я не умею пить. Правильно ли, что вчера вечером я сказал ей «белую» ложь?

Сестра Жуть поняла: он умолял ее подтвердить, что поступил правильно.

– Конечно, – сказала она ему. – Многие в тот вечер сделали хуже. А она легла спать, не волнуясь о…

Что-то острое кольнуло Сестру Жуть в левую щеку.

– Не двигайтесь, – предупредил женский голос. – А лучше не дышите. – Голос дрожал: тот, кто говорил, сам был испуган до смерти.

– Кто здесь? – спросил Арти, у которого душа ушла в пятки. – Эй, леди! Как вы?

– В порядке, – ответила Сестра Жуть.

Она ощупала щеку и почувствовала нажим острого, как нож, куска стекла.

– Я сказала не двигаться. – Осколок уперся в нее. – Сколько еще ваших?

– Только один.

– Арти Виско. Меня зовут Арти Виско. Где вы?

Последовала длинная пауза. Затем женщина спросила:

– У вас есть еда?

– Да.

– Вода? – На этот раз прозвучал мужской голос, откуда-то слева. – Есть вода?

– Не вода. Имбирный эль.

– Давай посмотрим, на что они похожи, Бет, – сказал мужчина.

Вспыхнуло пламя зажигалки, такое яркое во тьме, что Сестре Жуть пришлось на несколько секунд зажмуриться. Незнакомка поднесла огонь к ее лицу, а потом к лицу Арти.

– Думаю, все нормально, – сказала она мужчине, который вышел на свет.

Сестра Жуть смогла разглядеть женщину, присевшую около нее. Лицо у нее было распухшее, на переносице – рана, но все же она выглядела молодо, может, чуть старше двадцати пяти лет. На покрытой волдырями голове осталось несколько свисающих колечек от кудрявых светло-каштановых волос. Брови выжгло, темно-голубые глаза опухли и покраснели. Девушка была стройной, одета в синее полосатое платье в пятнах крови. Длинные тонкие руки сплошь покрыты волдырями. На ее плечи было накинуто что-то вроде куска шитого золотом занавеса.