О всех созданиях – мудрых и удивительных - Джеймс Хэрриот

Когда он отрывал у людей пуговицы или орошал их брюки, двигало им исключительно желание излить на них свою симпатию.

– Вот уж ляжки так ляжки! – благоговейно прошептал Кон, с восторгом глядя на мускулистые ноги пса. – Ей-богу, он перемахнет через эту калитку и даже ее не заметит. Одно слово, стоящая собака.

И вдруг меня осенило, почему боксер так ему понравился. Между ним и Седриком было явное сходство – тоже не слишком обременен мозгами, сложен как бык, могучие плечи, широкая, вечно ухмыляющаяся физиономия – ну просто два сапога пара.

– Люблю я, когда хозяйка его в сад выпускает, – продолжал Кон, как обычно посапывая. – Уж с ним не соскучишься.

Я внимательно в него всмотрелся. Впрочем, он мог и не заметить особенности Седрика – ведь виделись они под открытым небом.

Всю дорогу домой я уныло размышлял над тем, что от моего лечения пользы Седрику нет никакой. Конечно, переживать по такому поводу казалось смешным, тем не менее ситуация начала меня угнетать, и моя тревога передалась Зигфриду. Он как раз спускался с крыльца, когда я вылез из машины, и его ладонь сочувственно легла на мое плечо.

– Вы из «Лавров», Джеймс? Ну, как вы нашли нынче вашего пукающего боксера?

– Боюсь, без изменений, – ответил я, и мой коллега сострадательно покачал головой.

Мы оба потерпели поражение. Возможно, существуй тогда хлорофилловые таблетки, от них и была бы польза, но все тогдашние средства я перепробовал без малейших результатов. Положение выглядело безвыходным. И надо же, чтобы владелицей такой собаки была миссис Рамни! Даже обиняками обсуждать с ней Седрика было невыносимо.

От Тристана тоже не оказалось никакого проку. Он с большой разборчивостью решал, какие наши пациенты заслуживают его внимания, но симптомы Седрика сразу внушили ему интерес, и он во что бы то ни стало захотел сопровождать меня в «Лавры». Однако этот визит для него оказался последним.

Могучий пес прыгнул нам навстречу, покинув свою хозяйку, и, словно нарочно, приветствовал нас особенно звучным залпом.

Тристан тотчас вскинул руку театральным жестом и продекламировал:

– О, говорите вы, губы нежные, что никогда не лгали!

Больше я Тристана с собой не брал: мне и без него было тошно.

Тогда я еще не знал, что впереди меня поджидает еще более тяжкий удар. Несколько дней спустя опять позвонила миссис Рамни.

– Мистер Хэрриот, моя приятельница хочет привезти ко мне свою прелестную боксершу, чтобы повязать ее с Седриком.

– А?

– Она хочет повязать свою суку с Седриком.

– С Седриком? .. – Я уцепился за край стола. Не может быть! – И вы согласились?

– Ну конечно.

Я помотал головой, проверяя, не снится ли мне это. Неужто кто-то хочет получить от Седрика потомство? Я уставился на телефон, и перед моим невидящим взором проплыли восемь маленьких Седриков, которые все унаследовали особенность своего родителя… Да что это я? По наследству это не передается… Я кашлянул, взял себя в руки и сказал твердым голосом:

– Что же, миссис Рамни, раз вы так считаете…

Наступила пауза.

– Но, мистер Хэрриот, я хотела бы, чтобы это произошло под вашим наблюдением.

– Право, не вижу зачем! – Я сжал кулак так, что ногти впились в ладонь. – Мне кажется, все будет хорошо и без меня.

– Ах, я буду гораздо спокойнее, если вы приедете. Ну пожалуйста! – умоляюще сказала она.

Вместо того чтобы испустить заунывный стон, я судорожно втянул воздух в грудь.

– Хорошо. Утром приеду.

Весь вечер меня терзали дурные предчувствия. Впереди предстояло еще одно мучительнейшее свидание с этой прелестной дамой. Ну почему мне все время выпадает на долю делить с ней эпизоды один другого непристойнее? И я искренне страшился худшего. Даже самый глупый кобель при виде сучки с течкой инстинктивно знает, что от него требуется. Но такой призовой идиот, как Седрик… Да, на душе у меня было смутно.

На следующее утро все худшие мои страхи оправдались. Труди, боксерша, оказалась изящным, относительно миниатюрным созданием и выражала полную готовность выполнить свою роль. Однако Седрик, хотя и впал при виде ее в неистовый восторг, на этом и остановился. Хорошенько ее обнюхав, он с идиотским видом затанцевал вокруг, высунув язык. После чего покатался по траве, затем ринулся к Труди, резко затормозил перед ней, расставив широкие лапы и наклонив голову, готовый затеять веселую возню. У меня вырвался тяжелый вздох. Так я и знал! Этот балбес-переросток представления не имел, что ему делать дальше.

Пантомима продолжалась, и, естественно, эмоциональное напряжение возымело обычный эффект. Теперь Седрик то и дело оглядывался с изумлением на свой хвост, будто в жизни ничего подобного не слышал.

Свои танцы он перемежал стремительными пробежками вокруг газона, но после десятой, видимо, решил, что ему все-таки следует заняться сукой. Он решительно направился к ней, и я затаил дыхание. К несчастью, зашел он не с того конца. Труди сносила его штучки с кротким терпением, но теперь, когда он лихо принялся за дело около левого ее уха, она не выдержала и, пронзительно тявкнув, куснула его заднюю ногу так, что он в испуге отскочил.

После этого при каждом его приближении она угрожающе скалила зубы, явно разочаровавшись в своем нареченном, и с полным на то основанием.

– Мне кажется, миссис Рамни, с нее достаточно, – сказал я.

С меня тоже было более чем достаточно, как и с миссис Рамни, судя по ее прерывистому дыханию, заалевшим щекам и колышущемуся у носа платочку.

– Да… конечно… Вероятно, вы правы, – ответила она.

Труди увезли домой, на чем карьера Седрика как производителя и окончилась.

А я решил, что настало время поговорить с миссис Рамни, и несколько дней спустя заехал в «Лавры» без приглашения.

– Возможно, вы сочтете, что я слишком много на себя беру, – сказал я, – но, по моему глубокому убеждению, Седрик для вас не подходит. Настолько, что просто портит вам жизнь.

Глаза миссис Рамни расширились.

– Ну-у… Конечно, в некоторых отношениях с ним трудно… но что вы предлагаете?

– По-моему, вы должны завести другую собаку. Пуделя или корги. Небольшую. Чтобы вам просто было с ней справляться.