О всех созданиях – мудрых и удивительных - Джеймс Хэрриот

И опыта ему было не занимать. Его питомцы никогда не страдали обычными болезнями молодняка: ни гастроэнтеритов, ни пневмоний, ни рахита. Я всегда поражался его успехам, но как раз поэтому нынешняя катастрофа воспринималась еще тяжелее.

– Ну ладно, – сказал я на прощание с притворным оптимизмом. – Может быть, у этого обойдется. Утром позвоните мне.

Все время объезда настроение у меня оставалось мрачным, и за обедом мои мысли были так далеко, что я не сразу понял, почему на стол подает Тристан. Отъезд миссис Холл совершенно вылетел у меня из головы. Впрочем, сосиски с пюре оказались совсем недурны, а Тристан накладывал их щедрой рукой. Мы все трое очистили тарелки до блеска: утро для ветеринара – самое рабочее время, и к середине дня меня начинал терзать волчий голод.

До вечера я продолжал ломать голову над таинственной гибелью телят мистера Биллингса, а потому как-то не обратил внимания, что ужинаем мы снова сосисками с пюре.

– То же самое, а? – буркнул Зигфрид, но съел свою порцию и вышел из-за стола, не сказав больше ни слова.

Следующий день начался скверно. Когда я спустился в столовую, завтрак еще не был подан, и Зигфрид нетерпеливо расхаживал по комнате.

– Где завтрак, черт побери? – взорвался он. – И где, черт побери, Тристан? – Он ринулся в коридор, и через несколько секунд из кухни донеслись крики: – Тристан! Тристан!

Я знал, что он напрасно тратит время и энергию: его брат частенько вставал поздно. Просто сегодня это было особенно заметно.

Мой патрон яростным галопом промчался назад по коридору, и я стиснул зубы, ожидая очередного скандала, едва он вытащит младшего брата из постели. Но по обыкновению, хозяином положения оказался Тристан. Только Зигфрид кинулся вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, как на верхней площадке показался виновник всех этих треволнений, невозмутимо завязывавший галстук. Просто колдовство какое-то! Он почти никогда не вставал вовремя, но захватить его под одеялом удавалось очень редко.

– Извините, ребята, – прожурчал он. – Боюсь, я немножко проспал.

– Очень мило! – возопил Зигфрид. – Но где завтрак? Я же поручил тебе вести дом!

Тристан был само раскаяние.

– От всего сердца прошу прощения. Но я вчера допоздна чистил картошку.

Лицо Зигфрида налилось кровью.

– Как бы не так! – рявкнул он. – Ты взялся за нее, только когда «Гуртовщики» закрылись!

– Ну и что же? – Тристан сглотнул, и на его лице появилось знакомое мне выражение оскорбленного достоинства. – Да, у меня вчера к вечеру пересохло в горле. Наверное, потому, что я без конца подметал и вытирал пыль.

Зигфрид ничего не ответил. Метнув в брата испепеляющий взгляд, он повернулся ко мне.

– Придется обойтись хлебом с джемом. Идемте на кухню, Джеймс…

Его перебил пронзительный телефонный звонок. Я взял трубку, прижал ее к уху, и Зигфрид остановился как вкопанный, – наверное, такое у меня стало лицо.

– Что случилось, Джеймс? – спросил он, когда я отошел от телефона. – У вас такой вид, словно вас лошадь лягнула в солнечное сплетение.

– Вот именно. – Я кивнул. – Вчерашний теленок у Биллингса издыхает, и уже заболел новый. Вы не могли бы съездить со мной туда, Зигфрид?

Зигфрид стоял и смотрел через перегородку на теленка. Теленок, казалось, никак не мог найти себе места: он вскакивал, ложился, брыкался, словно отгоняя невидимую боль, вертел крупом из стороны в сторону. А потом упал на бок и задергал всеми четырьмя ногами.

– Джеймс, – негромко сказал мой патрон, – он отравился.

– Я и сам так думаю. Но каким образом?

Мистер Биллингс не выдержал.

– Напрасно вы это говорите, мистер Фарнон. Мы все тут пересмотрели, и не один раз. Нечем им было травиться.

– Ну, посмотрим заново.

Зигфрид обошел телятник, как уже обходил его я, и вернулся. Его лицо ничего не выражало.

– У кого вы покупаете орехи? – буркнул он, разламывая аккуратный кубик между пальцами.

Мистер Биллингс развел руками.

– У Райдерсов. Лучшие. Уж они-то тут ни при чем!

Зигфрид промолчал. Райдерсы славились тщательностью изготовления кормов. Он выслушал нашего пациента с помощью стетоскопа, измерил ему температуру, потыкал пальцами в волосатую брюшную стенку, невозмутимо вглядываясь в мордочку, чтобы проверить реакцию. Затем он проделал все это с моим вчерашним больным, чьи стекленеющие глаза и похолодевшие конечности неумолимо говорили об ожидающей его судьбе. Потом Зигфрид сделал обоим телятам те же инъекции, какие делал я, и мы уехали.

Сначала он молчал, но когда мы проехали около полумили, он внезапно ударил ладонью по рулевому колесу.

– Это какой-то минеральный яд, Джеймс. Тут сомнений никаких нет. Но черт меня побери, если я понимаю, как он попадает к ним в желудок!

Возня с телятами заняла много времени, и мы сразу поехали в Скелдейл-хаус обедать. Как и я, Зигфрид был поглощен загадкой телят мистера Биллингса и даже не поморщился, когда Тристан поставил перед ним дымящуюся тарелку сосисок с пюре. Но затем он погрузил вилку в пюре и словно очнулся.

– Господи! – воскликнул он. – Опять то же самое?

Тристан умиротворяюще улыбнулся:

– Ну да! Мистер Джонсон заверил меня, что сегодняшняя партия сосисок на редкость удачна. Высший сорт, сказал он.

– Ах так? – Старший брат смерил его угрюмым взглядом. – По-моему, от вчерашних их не отличить. Ужинали сосисками, обедаем сосисками… – Его голос стал громовым, но затем снова понизился. – А, да что там! – пробормотал он и начал вяло ковырять сосиску. Мысль о телятах явно парализовала его силы, и я прекрасно понимал, как он себя чувствует.

Но мой патрон никогда не падал духом надолго, и, когда мы встретились вечером, к нему уже полностью вернулись обычная энергия и оптимизм.

– Признаюсь вам, Джеймс, визит к Биллингсу меня совсем было доконал, – сказал он. – Но с тех пор я посмотрел кое-каких моих пациентов, и все они быстро идут на поправку. Удивительно бодряще это действует. Разрешите, я вам налью?

Он достал бутылку из шкафчика над каминной полкой, налил джин в две стопочки и благодушно посмотрел на брата, который занимался уборкой гостиной.