Дракон не спит никогда - Глен Кук

Страт сел за консоль управления, уставившись в пустоту космоса. «VII Гемина» оказалась вне Паутины с неизвестной Тортилу целью. Он заметил маленькую луну, станцию и движущиеся искорки местного транспорта.

Казалось, военконсулу нечего было сказать. А когда он заговорил, его слова лишь подтвердили то, что Тортил прочитал по его позе.

– Здесь так спокойно. Оглядываясь назад, я чувствую ностальгию только по тем временам, когда был деформастером. Здесь ты остаешься наедине с собой. Иногда вдруг видишь себя и того, кем ты мог быть.

Он усмехнулся, очевидно без всякой задней мысли.

– Ничто не сравнится с ощущением, когда ты выпустил вихрь, а штурмовик все равно прорывается и ты должен закрутить новый, чтобы достать его, прежде чем он достанет тебя.

– Нет, – возразил Тортил, – ничто не сравнится с ощущением, когда ты идешь в атаку, зная, что должен отыскать шахту и уничтожить ее, прежде чем деформастер уничтожит тебя и весь экипаж. Ты и в самом деле такой старый?

– Боевой состав бо? льшую часть времени спит. Ты летал на штурмовиках?

– Я придумал эту тактику.

Удачливые штурмовики высаживали десант на обшивку сторожевых кораблей. Солдаты сторожевиков не могли сравниться с воинами ку.

– Теперь она уже не сработала бы.

– Теперь больше нет ку. Никакая другая раса не имеет таких рефлексов. А где же дети, военконсул?

– Что?

– Где ваши дети? Малыши. Я побывал на борту трех сторожевых кораблей. Когда мы захватили «XVI Киренаику» – ненадолго, прежде чем она взорвалась. Потом на «XXII Скифии», пока ее боевой состав не вышвырнул нас. А теперь на «VII Гемине». И до сих пор не видел детей.

Военконсул наконец понял.

– Мы сами себе замена. Каждый из нас находится на борту с того момента, когда «VII Гемина» вошла в строй.

– Но… я знаю, что боевой состав стареет только во время дежурства. Остальные, похоже, живут непрерывно.

– Да, до тех пор, пока их не отберут или не обожествят. Бо? льшая часть экипажа просто умирает, затем их записанную и отредактированную личность закладывают молодым клонам.

Тортил не вполне уловил смысл.

– И они живут снова и снова?

– Как шутят у нас, снова и снова, пока не добьются своего.

Тортил покачал головой. Какая-то бессмыслица. Он всю жизнь изучал людей. Они были предсказуемы, но непостижимы.

– Так принято на «VII Гемине», Кез Маэфеле. Некоторые корабли развивались в другом направлении. Они стали странными.

Странными.

– Говорят, что вообще ничего не меняется. И обвиняют во всем вас. Вас считают диковинными демонами. Но я прожил каждую минуту из этих тысяч лет. Вся Вселенная стала странной. Возможно, вы этого не замечаете.

– Почему мы не должны этого замечать?

– Вы не обращаете внимания на то, что происходит вовне, пока Внешний космос не мешает тем законам, которые вы установили силой. Канон изменился, военконсул. Я отметил тот водораздел, за которым страсть к многоярусным городам захлестнула его. Прежде в пространстве Канона было мало негуманоидов, если не брать в расчет Рубежи, а также закрытые и заповедные миры. И артефакты встречались редко. Как и меня, их создавали для благородных целей. Теперь их полно везде – совершенные игрушки, которыми хозяева наигрались и выбросили на помойку. Миры людей были переполнены. Паутина кишела кораблями. Шла бойкая торговля с Внешним космосом. Куда исчезли эти триллионы людей, военконсул? С тех пор открыты еще тысячи новых миров. Они должны быть заселены. Но ничего похожего не происходит. Лишь на немногих из них больше жителей, чем на том гнойнике, где вы нашли меня. Почему? Потому что обычные люди перестали размножаться.

В наши дни те, кого глубоко презирают, – это цемент, скрепляющий все, что еще осталось. Канон принадлежит людям, но поддерживают его существование негуманоиды и артефакты.

Военконсул задумался.

– А в этом есть смысл?

– Нет, если ты не видел его прежде.

– Ты хочешь сказать, что это затянувшееся вымирание – наша вина?

– У меня нет собственного мнения. Я всего лишь наблюдатель. Но другие видят. Возможно, их зрение острее. Они более свободны в своих странствиях, чем я.

– Это пища для размышлений, Кез Маэфеле.

– Я хочу пересказать тебе кое-какие слухи, военконсул. Некоторые расы во Внешнем космосе стремятся завладеть пространством Канона. Они ощущают вакуум. Но есть одна сила, которая сдерживает их.

– Мы? – усмехнулся консул. – То, чего нельзя добиться силой, можно заполучить хитростью.

Тортил хмыкнул:

– Ты хорошо изучил меня.

– Малыми силами вы добились большего, чем кто-либо до и после вас. До сих пор ваша тактика определяет характер каждого нападения или мятежа. – Военконсул рассмеялся. – И пока они придерживаются тактики, которая почти принесла успех, вместо того чтобы искать ту, которая его принесет, мне остается только потирать руки.

– А есть ли другой способ?

– Должен быть. Всегда есть другой способ. – Военконсул задумался. – Интересно, кто-нибудь пытался представить, что произойдет, если нам дадут пинка? Очевидно, тот, кто это сделает, окажется еще омерзительнее, чем мы.

– Я даже не надеюсь, что этот вопрос вызовет много размышлений.

Военконсул был прав. Тот, кто победит Сторожевой флот, займет его место и почти наверняка устроит еще большую тиранию.

Тортил невидящим взором уставился в пустоту снаружи, размышляя о том, являются ли жадность, грубость и жестокость такими же основами для жизни, как энтропия – для физики Вселенной. Неужели выползшие из грязи составили программу, с которой не сможет справиться никакой разум?

32

– Вчера вечером мальчишка узнал тебя, – сказала Вторая.

– У него поразительно острый глаз, – ответил Лупо. – И ум не хуже. И он тут же получил с этого дивиденды. Унизил Валерену перед ее сторонниками, выставив недостаточно компетентной, и указал им на нас. Со временем Дом Трегессеров получит прекрасного руководителя.

– Если он переживет Саймона и Валерену.

– Его придется опекать. И оберегать от фамильной одержимости Трегессеров.

– Ты какой-то слишком задумчивый этим утром.

– Слишком многое из того, что происходит, я не могу контролировать. Не могу это делать здесь, в то время как наш сторожевик направляется к глухому концу. Ты сама это чувствуешь. Чувствуешь необходимость быть там.