Прозаические лэ - Елена Хаецкая

Другие рыцари и дамы восхищались смелостью сира Эрвана и наперебой зазывали его поохотиться. И только дама Азенор и еще один рыцарь по имени сир Вран не поверили этому рассказу.

Сир Вран был человек красивый и молчаливый; лицо у него было молодое, а взгляд – как у старика, и кое-кто поговаривал, что это верный признак коварного человека или же человека, проклятого феями, – но с Азенор он всегда держался ласково и осторожно: он даже дышал при ней вполсилы, словно от слишком глубокого вздоха она могла бы рассыпаться.

И неизменно, когда граф выезжал на охоту, сир Вран старался улучить минутку и побыть с дамой Азенор наедине.

– Верите ли вы тому, что рассказывает ваш супруг об этом волке? – спросил он как-то раз.

Медленно Азенор покачала головой:

– Спросила бы я у мужланов, но они правды не скажут. Муж мой говорит, что то был самый обычный волк. Но как, сир Вран, скажите на милость, получилось, что волк повиновался моему мужу? Неужто и впрямь некоторые звери до сих пор чуют в человеке запах Адама, поставленного Творцом над всей тварью царем и повелителем?

– Говорят, такое случается, но только при условии истинной праведности человека, – заметил сир Вран.

– Ах, сир Вран, к моему мужу такое определение не подходит! – сказала дама Азенор горестно. – Он славный рыцарь, прекрасный охотник и добрый вассал графа Жана, но назвать его человеком истинной праведности не решится даже тот, кто любит его всей душой.

– Отчего вы так говорите? – насторожился сир Вран.

– Что ж, вам открою – все равно, рано или поздно, эта горькая правда выйдет наружу, – молвила дама Азе-нор. – У меня нет детей от сира Эрвана. Уж это-то не тайна, хотя, видит Бог, я хотела бы, чтобы сложилось иначе. А сир Эрван каждый понедельник покидает меня и отсутствует до четверга; затем он возвращается как ни в чем не бывало и живет со мной добродетельно, и слушает мессу в воскресенье, так что я уж начинаю надеяться на то, что жизнь наша пойдет заведенным порядком. Но в понедельник он вновь уезжает из замка. И такое продолжается больше года.

– Вы предполагаете, что у него есть конкубина, которую он навещает неукоснительно? – спросил сир Вран.

Дама Азенор сильно покраснела, отчего внезапно сделалась совсем дурной на лицо, опустила глаза и шепотом сказала:

– Да.

– Нет ли средства узнать, кто она такая?

– Для чего?

– Лучше знать, чем не знать.

– По мне так, дело обстоит ровно наоборот: лучше не знать, чем знать.

– Почему?

– Кто знает – тот поневоле решает. А кто не знает – тому и решать не требуется.

– Желаете жить как живете?

– Ах нет, сир Вран, так жить, как я живу, мочи нет…

И поговорив так некоторое время, они разошлись, не приняв никакого решения. И сир Вран клял судьбу за то, что не смеет ничего советовать даме Азенор: она до сих пор ничем не показала, что считает его своим другом, и даже ни разу не взяла за руку.

Но даме Азенор глубоко запали в душу их разговоры: и ее сомнения в супруге, и ласковое обхождение сира Врана, и история с волком.

И вот, во вторник, когда сира Эрвана нечего было и ждать к ужину, Азенор распустила волосы и в одной рубахе уселась у чаши с водой. В чаше отразилось лицо, совсем как у дамы Азенор, только не такое бледное и без синевы под глазами. А когда вокруг ее рта начали проступать горькие складки, дама Азенор вертела пальцем в воде, и отражение, покачиваясь, возвращалось к прежнему виду – молодой и прекрасной девушки, лишь похожей на разочарованную и опечаленную женщину.

И стала Азенор говорить сама с собой.

– Отчего ты больше не смеешься?

– Оттого, что муж меня больше не любит.

– Да ведь четыре дня в неделю он тебя любит.

– Да, но три дня в неделю он пропадает неизвестно где.

– Для чего тебе знать, где он пропадает?

– Для того, чтобы эти дни он мог бы проводить со мной.

– У него могут быть причины так поступать.

– Он мужчина; единственная причина для него оставлять жену, если не идет война, – другая женщина.

– Неужели нет третьей причины?

– Может, и есть, да на ум ничего больше не идет.

– Обратись к графу, пусть вразумит твоего мужа.

– Граф на его стороне. Ничего худого он про моего мужа не скажет, даже если тот в чем-то и провинился.

– Спроси мужланов из Морвана. Уж они-то что-нибудь да разнюхали, куда он ездит.

– Мужланы на него молиться готовы. Никто из них и слова о нем дурного не скажет, хоть бы он держал десяток любовниц.

– Найми человека, чтобы проследил за ним.

– Во всей округе такого не сыщется, чтобы по доброй воле решился причинить зло сиру Эрвану.

– Да может, никакого зла и нет… Почему бы тебе считать, что он непременно творит измену?

– Даже ты на его стороне! – сказала своему отражению дама Азенор и с досадой выплеснула воду из чашки. – Один только сир Вран меня жалеет, а других друзей у меня, как кажется, и нет. И сама себе я тоже лютый враг.

С этим дама Азенор решила непременно выследить своего мужа и узнать, куда он ездит и чем занимается.

* * *

Вот уже четверг подходит к концу, а сир Эрван до сих пор не появился. Неспокойно даме Азенор; недаром она спорила со своим отражением в чаше: она любила сира Эрвана и тревожилась за него.

– Уж не случилось ли что-нибудь? – гадала она. – Уж не замужняя ли дама его конкубина? Вдруг явился ревнивый муж и нанес увечье моему неверному супругу? Или же то были братья девушки – кому пришлось бы по душе терпеть женатого любовника в постели сестры? Ведь это означает, что она никогда не сможет выйти замуж! Ах, только бы знать, куда он ездит! Я бы отправила слуг вызволять моего бедного сира Эрвана.