Последний Ковчег - Татьяна Богатырёва

«Азиатская» девочка отвечала им полной взаимностью – она часто ввязывалась в драки, и у нее не было ни одного друга. Казалось, что она в друзьях и не нуждается.

Дуг проникся к ней симпатией настолько, что стал забывать о том, что в реальной жизни они почти не знакомы и даже разговаривали от силы пару раз в жизни. Потому, когда однажды вечером, почти перед самым отбоем, Саша вдруг стала вымещать свою злость на памятнике Капитану, он, не задумываясь, кинулся к ней.

Саша пинала ногой угол постамента и кричала тонким голоском, что когда-нибудь вырастет большой, поднимется наверх и своими руками убьет Капитана. А перед тем как убить, она ему все-все расскажет – все то, до чего ему, противному, гадкому и глупому дураку, нет никого дела. И еще, перед тем как убить, она заставит его спуститься вниз и увидеть все своими глазами.

Ее кожа раскраснелась, короткостриженные жесткие волосы (в тот год всех, кому от пяти до пятнадцати, остригли, потому что распространились вши) стояли дыбом.

Дуг так испугался, что кто-нибудь услышит брань, которую она выплескивала на статую Капитана, что совершенно забыл о том, что они с Сашей незнакомы – кинулся к ней, стараясь оттащить оттуда как можно быстрее и успокоить, пока не случилась беда. После Восстания Проверки велись с особой тщательностью.

Саша уже тогда, в свои детские годы, ничего не боялась. Она обрушилась на Дуга с энергией вдвое больше той, что двигала ею во время криков на статую Капитана. Прежде чем Дуг сумел оттащить ее в тень, подальше от ламп, она успела укусить его и вырвать клок волос.

Так началась их дружба.

И вот теперь, когда они наконец окончили учебу в детском отсеке, Саша хотела пойти помогать его маме. Ее узкие ладони покроют вечное воспаление и краснота, глаза будут слезиться от испарений. А все потому, что Дуг – ее лучший и единственный друг на Ковчеге, потому что Саша знает все его тайны и все сделает, чтобы ему помочь.

– Ну и вонь там, у прачек, скажу я тебе! – она старалась говорить весело, но Дуг знал, что ей страшно.

Точно так же, как и всем, кому уже исполнилось четырнадцать, и даже больше, чем им, – им-то просто страшно начинать тяжелую, омерзительную с детства работу, тут даже стажировка не нужна. Каждый, сколько себя помнит, на примере родителей прекрасно видит и знает, как быстро пропадет здоровье и иссякнут силы, как только они начнут по-взрослому обслуживать Ковчег в котельных, кухнях, прачечных и на фермах. И как страшно знать, что у тебя нет и не может быть никакого будущего, кроме как из года в год делать одно и то же, да разве что верить в Прибытие и в то, что удастся до него дожить.

А ей в довесок к этому общему страху, который витает в воздухе так, что становится почти осязаем, страшно за Дуга, потому что Саша знает его план. Знает и поддерживает – и с готовностью к нему бы присоединилась. Дуг это предвидел и убедил Сашу, что вдвоем они уж точно привлекут к себе внимание. А еще он взял с Саши слово, что она будет помогать матери и хранить их семейный секрет, если с ним что-нибудь случится.

– Давай не будем это обсуждать, ладно? Ты расскажешь, как все прошло с нашим добрым стариканом? Он тебе поможет?

– Конечно расскажу! Но не сейчас.

Она сразу поняла по его интонации, что с Томом все прошло отлично и он согласился помочь. Заговорщически подмигнула. Потом ее лицо снова помрачнело.

– Слушай, мне после этих всех прачечных экскурсий так тоскливо… Что, если мы сегодня пойдем «погулять»?

Дуг хотел было сказать, что сейчас это совсем некстати – очень опасно попасться перед встречей с Королем Ковчега, подставить Старого Тома. Но ему и самому хотелось отдохнуть от каюты, поболтать по душам, точно зная, что их не услышат. И он коротко кивнул, не поднимая глаз от коробки с кашей.

Саша знала рекреацию трубопровода как свои пять пальцев, и ключ доступа у нее был, папин. Если подумать, то это совершенно неприглядное и вызывающее отвращение место было чуть ли не самой свободной от Проверок зоной. Все боялись крыс. Саша не боялась ничего. Она была единственной девочкой, которая относилась к зоне трубопровода спокойно. Она пожимала плечами и вскидывала брови: «О, да ладно. Бывают места и помрачнее, это мы их просто пока не видели».

Потому последние годы они с Дугом временами уходили ночевать в трубопровод. Эти короткие небезопасные ночевки неизменно поднимали настроение обоим. Саше нравилось все, что было хотя бы косвенно связано с риском и нарушением устава, Дугу нравилось, что у него есть тайное, только его личное убежище, где он может хотя бы иногда быть самим собой. Может отдохнуть от душной каюты и семейной тайны.

Спустя час после отбоя, сразу после последней Проверки (самое безопасное время: бдительность ослаблена, люди приходят в себя от печальных последствий только что завершившейся взбучки), они незаметно выскальзывали из кают и, встречаясь в условленном месте, в темноте крались к отсеку трубопровода. Забирались в широкий обрезок трубы и, перепачканные рыжей ржавчиной, говорили обо всем на свете: о том, что страшно было произносить днем при людях, или о том, о чем страшно было думать про себя, – а когда говоришь вслух в пустом цехе, где только тараканы да крысы, а еще твой лучший друг, как-то само собой можно свести все к шутке, посмеяться над собственными страхами. Конечно, потом все равно придется вернуться обратно в каюты, но зато можно будет вспомнить, как храбро они смеялись над своим будущим, и это ненадолго, но поможет.

За пару часов до подъема они возвращались и потом клевали носом целый день до отбоя, довольные и наполненные светом своего темного «убежища».

Все испортил маленький поганец Пип, который не так давно до того распоясался, что обозвал Сашу с Дугом женихом и невестой. Дуг ожидал, что подруга кинется на безобразника с кулаками. Но Саша почему-то покраснела, загрустила. А спустя какое-то время, когда пора было уже в очередной раз наведаться в «убежище» и успокоить друг друга перед грядущим выпуском из школы, неожиданно заартачилась и заявила, что ей больше не нравятся эти прогулки.

У мамы причину такого странного поведения Саши узнать было невозможно – Дуг мог ляпнуть лишнее и ужасно расстроить маму тем, что они с Сашей рискуют и нарушают правила, шляясь ночами по низам Ковчега.