Исправленному верить - Маргарита Булавинцева

– Любуетесь на эти хляби небесные, коллега? – это в учительскую вошёл историк Игорь Георгиевич. – Хоть с ночёвкой в школе оставайся. Может, по кофейку? У меня настоящий, мне сестра из Израиля присылает.

Он достал из портфеля маленький термос, и через секунду по учительской поплыл аромат этого волшебного напитка. Маргарита улыбкой поблагодарила историка, приняла протянутую крышку от термоса с дымящимся напитком и неожиданно для себя спросила:

– А что же это вы, Игорь Георгиевич, сами-то в Израиль не уехали? Говорят, там лето круглый год. Грелись бы сейчас на солнышке, сидя под пальмой…

–Трудно сказать, наверное, я ещё не все свои дела здесь, в России, закончил.

– Например? – но ответа не последовало, так как в учительскую вошли ещё несколько учителей.

Они о чём-то громко спорили и, увидев Игоря Георгиевича, обратились к нему за разъяснением какого-то спорного вопроса: тот слыл эрудитом.

Маргарита, услышав весело перекликавшихся на школьном дворе детей, поняла, что и ей тоже можно выдвигаться домой. Снег, действительно, падал уже не так густо, да и вьюга уже утратила свою ярость. Пора.

Решила идти пешком. Вряд ли в такую метель будут ходить автобусы, они, как обычно, где-нибудь на отстое. Правда идти придётся через железнодорожный переезд: школа стояла на окраине города, в захолустном районе. Ну да ничего, там есть пешеходный виадук над путями, а за ним прямая дорога вдоль заводской стены. Минут за сорок доберётся до дома.

Хотя её ноги, ну, явно отказывались топать в этом направлении. Да понятно всё: небольшое удовольствие видеть постоянно опухшую с очередного перепоя рожу мужа, слушать капризное хныканье приболевшего сынишки и недовольное брюзжание матери. И так изо дня в день… Безнадёга-а-а…

Сердце в груди колотилось почему-то явно в ускоренном темпе. «Что это за кофе такой термоядерный у нашего историка? Я прям сейчас просто взорвусь! » – Маргарита, действительно, дышала, будто пробежала стометровку. Ай! Поскользнувшись, поднимаясь по лестнице на виадук, она упала на колено. От острой боли в ушибленном колене у неё аж в глазах потемнело! Не стесняясь возможных свидетелей, она выкрикнула несколько ругательств – весьма экспрессивных выражений!

Слёзы градом полились из её глаз. И так себя ей стало жалко, так горько, что вот бредёт она одинёшенька в темноте, в такую непогоду, вьюга пощёчинами колючего снега хлещет её по лицу… И что никто её особо-то и не ждёт дома. Да и свою единственную жизнь проживает она так же бездарно и тускло! Растрачивает её на тех и на то, что ей так немило, так чуждо! Ох, совсем о другом ей мечталось-грезилось на пороге юности. Как? ! Как же она умудрилась так всё исковеркать в своей жизни! Позволила распорядиться ею другим людям! Господи! Услышь меня! Не могу, не хочу жить так больше! Нет у меня больше никакого терпения! Молю, помоги, дай сил, чтобы что-то изменить в своей жизни или… всё-таки принять неизбежное! Я словно на дыбе маюсь! Господи-и-и! !!

Для Маргариты стало полной неожиданностью, когда она увидела стоящую неподвижно на виадуке человеческую фигуру. Всё бы ничего, да вот стояла эта самая фигура за оградой пешеходного перехода, придерживаясь вывернутыми руками за прутья ограждения! Практически висела над рельсами. По-видимому, эта фигура собиралась прыгнуть с моста вниз. И была она женской!

«Анна Каренина! Мать твою! » – Маргарита беспомощно оглянулась назад, но нет, ни сзади, ни впереди на мосту никого больше не было. Что же сделать? Ой, прошмыгнуть мимо и бегом домой – не её это дело! Может, это какая-нибудь местная сумасшедшая так развлекается. Но только ноги будто примёрзли, ни шагу ни вперёд ни назад сделать невозможно. И вдруг невдалеке раздался тепловозный свисток, это товарняк приближался к переходу, ну да, вот и свет его прожекторов трубами протянулся перед составом. И Маргарита поняла, что эта безумная сейчас прыгнет вниз, под этот призрачный, в снежном ореоле, товарный поезд.

Как это у неё получилось, непонятно, но она одним прыжком преодолела эти несколько разделявших их метров и вцепилась в воротник пальто этой сумасшедшей. При этом Маргарита Павловна орала не своим голосом, призывая, как ей казалось, эту отчаявшуюся женщину одуматься, забраться обратно на пешеходный настил. По омерзительному запаху сразу поняла, что потенциальная самоубийца пьяна, а ещё – то, что она гораздо крупнее, и удержать её будет практически невозможно.

Товарняк свистнул ещё раз, словно удивился, увидев этих двух копошащихся на краю моста, и загрохотал под ними. И тут случилось непредвиденное: пьяная баба, похоже, передумала прыгать, рывком развернулась и ухватила бедную учительницу за плечи. Да вот только, действительно, она была гораздо массивней своей спасительницы! Её нога соскользнула с парапета, стараясь удержаться, она со всей дури дёрнула Маргариту, и та, сделав замысловатое антраша ногами в воздухе, перевалилась вместе с первой через перила.

Обе женщины свалились на проходящий под переходом товарный состав. Та, что в пьяном дурмане пыталась изобразить Анну Каренину, действительно, попала в щель между вагонами, и сразу же нашла свою смерть под тяжёлыми колёсами. Маргарите же повезло больше: её тело угодило на открытую платформу, гружённую каким-то щебнем. Она упала на него плашмя. Яркая вспышка в глазах и сразу же непроглядная темнота отключившегося сознания.

И покатило её бесчувственное тело куда-то в южном направлении. Тетрадки с диктантом из учительской сумки разлетелись, как испуганные птицы, в разные стороны. Их разбросало ветром по снегу на рельсах и насыпях на десяток метров вокруг.