Смертельный лабиринт - Андрей Добров

– А на самом деле грабитель, случайно узнавший тайну во время чумы 71-го года, – закончил Галер, – которого ваш Афанасий просто придушил в темном переулке.

– Да, – кивнула Агата Карловна, – и, казалось бы, на этом розыск Крылова заканчивался. Иван Андреевич должен был вернуться в Петербург и рассказать, что деньги можно больше не присылать, потому как адресат помер более двадцати лет назад, и с тех пор императорская казна ежегодно обогащала ловкого грабителя, ставшего трактирщиком, благодаря золотым, которые буквально падали ему с неба! Узнав от Афанасия про произошедшее, я тут же отписала Матушке, что «Нептуново общество» существовало до 1771-го. Значит, Архаров мог и не знать про него – он был назначен обер-полицмейстером уже после того, как граф Орлов усмирил московскую чуму. Но потом, уже отослав с Афанасием доклад в дом генерал-губернатора, откуда мои письма отправлялись в столицу с курьером, я неожиданно подумала… Перед смертью придушенный Афанасием субчик рассказал, что ранее императорские золотые для «Нептунова общества» передавались по одному и тому же адресу.

– В дом в Лефортово, – кивнул Галер, – в этот самый дом, который вы потом выкупили…

– Каково же было мое изумление, когда я поняла – Крылов тоже собрался найти конечный пункт доставки мешочков с золотом. Зачем? Свое дело он выполнил. Вероятно, тут проснулся обычный интерес литератора – закончить сюжет, не бросать его на полдороге. Я почувствовала, что события начинают выходить из-под контроля. К этому моменту к нам уже прибился несчастный Гришка – шпион братьев Зубовых, изображавший камердинера Крылова. А потом появился и настоящий агент Безбородко – безумный сорвиголова Крюгер, бывший драгун и вор, взявший Ивана Андреевича в настоящую осаду. Гришку мне удалось укоротить, пообещав, что Матушка с него три шкуры спустит, если он не станет подчиняться. Но вот Крюгер оказался настоящим идиотом – он думал, что Крылов ищет какие-то деньги… чуть ли не тайную казну Петра Алексеевича. Вероятно, Безбородко увидел в нем наглость, но свое сумасшествие Крюгер сумел каким-то образом скрыть. То есть, как и предсказывала Матушка, шпионы начали прибывать целыми толпами…

Баронесса отпила остывший чай, чтобы промочить пересохшее от рассказа горло.

– И вот на следующий день мой толстый голубчик отправился на поиски этого самого дома в Лефортово. А я, чувствуя, что может произойти нечто важное, взяла извозчика и отправилась следом. И не зря!

3

Зал Скорпиона

Обитель

– Наш дом в Лефортово… – пробормотала Луиза. – Неужели?

Она подняла вопросительный взгляд, и доктор кивнул.

– Ваш дом. Баронесса выкупила его. Теперь же давайте подумаем, как пройти через этот зал, – он указал на статую, – что вы знаете об этой парочке?

Девушка хмуро посмотрела на мраморное переплетение тел.

– Если я не ошибаюсь… – начала она, – это Орион, сын Посейдона.

– Почему?

– Скорпион! Он упоминается в легенде об Орионе. Но есть несколько вариантов этой легенды. По одной скорпиона послала Артемида, а по другой – сама Гера.

– Зачем? – удивился Галер.

Девушка покраснела под слоем пыли, покрывавшим ее лицо.

– Орион был… любвеобильным и преследовал всех женщин вокруг. По первой версии он хотел изнасиловать одну из приближенных Артемиды, а вот по второй он овладел самой богиней охоты, а Гера решила его наказать. Он был неистов…

– Понятно, – кивнул Галер.

Он осторожно выглянул за угол, стремясь обнаружить на противоположной стене изображение скорпиона, точно как в прошлом зале – изображение Геракла, но стена была пуста.

– Что? – спросила Луиза, когда он вернулся обратно в коридор. Доктор помотал головой.

– Ничего. Есть еще какие-то детали, которые вы забыли упомянуть?

Он подумал, что молодая девушка, жившая затворницей под строгим надзором бабки, должна была с особым интересом читать историю про необузданного мужчину.

– У него была большая медная дубина, – смущенно ответила девушка.

– Большая дубина… – рассеянно пробормотал Галер, вглядываясь в скульптурную группу. – Полагаю, что эта женщина – Артемида.

– Почему?

– Взгляните на ее выражение лица. На нем нет отвращения. Эта женщина отдается вашему Ориону… – тут Галер смутился, – по собственной воле, – закончил он быстро. – Простите… Но это не изнасилование…

Луиза встала у самой кромки зала и долго всматривалась в женскую головку.

– Да, – сказала наконец девушка.

Галер искоса бросил взгляд на ее лицо. Что на этот раз происходило в голове Луизы де Вейль? Как бы то ни было, надо выбираться из этого коридора. Он сделал шаг вперед.

– Куда вы? – спросила девушка, очнувшись.

– Вперед. Нельзя же все время стоять на месте.

– Слышите?

Они оба замерли. Издалека раздался приглушенный удар. Галер вздрогнул, опасаясь, что вот сейчас сработает очередная ловушка. Но некоторое время продолжалась тишина. Потом – новый приглушенный удар.

– Что это? – встревоженно спросила Луиза. – Гром?

– Это не гром. Это хуже, – сказал голос.

– Нет… Кажется, это бьют в стену снаружи. Возможно, тот офицер приказал им ломать стены Обители!

– Зачем?

– Не знаю… Но ничего хорошего в этом нет. Стены тут крепкие, однако…

– Нам надо спешить, – твердо сказала девушка, подхватила свой мешок и шагнула вслед за доктором.

Галерная набережная

Сэр Чарльз Стюарт, барон де Ротсей, посол Британии в Российской империи, сидел в своем большом кабинете в доме на Галерной набережной, покачивая ногой в белоснежном чулке, и хмуро смотрел на секретаря Грегори Спайка. Тот, склонившись над столом в углу, быстро писал письмо, время от времени стремительно, но точно макая перо в массивную медную чернильницу. Наконец Спайк закончил, пробежался глазами по тексту, аккуратно присыпал бумагу тончайшим песком, подождал немного и ссыпал его в корзину у ножки стола.

– Гриф?

Сэр Чарльз кивнул.

– Совершенно секретно.

Он проследил, как секретарь положил отчет в большую папку коричневой кожи и, достав из кармана крохотный ключик, запер ее на замочек.

– Хорошо, – сказал сэр Чарльз, – вернемся к делу Брюсов. Подай мне бумаги из бюро.

Получив старые пожелтевшие листы, посол уже в который раз просмотрел их, освежая в памяти. Бумаги пришли недавно по его запросу – архив сэра Чарльза Уитворта, исполнявшего обязанности посла в Петербурге в конце прошлого столетия.