Как живые - Лев Симкин

        А ноги мои упираются

        в Ладогу и в Неву».

Автору этих строк Александру Межирову посчастливилось оттуда, с Синявинских болот, вернуться, а Аркадий Гидрат остался там навсегда.

        «…А я все дальше иду,

        минуя снарядов разрывы,

        Перешагиваю моря

        и форсирую реки вброд.

        Я на привале в Пильзене

        пену сдуваю с пива.

        Я пепел с цигарки стряхиваю

        у Бранденбургских ворот».

На останках найденного волонтерами-поисковиками человека были найдены бинокль, часы и пистолет, а в расколотом медальоне полуистлевшая записка: «Гидрат Аркадий Антонович, гор. Гусь-Хрустальный, пос. Красный… ул. Курская, Гидрат Валентине – живи счастливо. Аркадий».

Медальоны для опознания погибших (в них вкладывался листок с личными данными солдата или офицера и адрес родственников) в Красной армии ввели 15 марта 1941 года. Вскоре медальоны отменили – будто бы за дурную славу, многие солдаты опасались его носить из-за поверья: кто его наденет – будет убит.

Я расспрашивал на этот счет моего отца-ветерана – в 1942 году, когда он пошел воевать, их уже при себе не носили. Но отец помнит, как они выглядели – в виде небольшого пенала или даже патрона, куда вкладывали листок бумаги, свернутый в трубочку.

Фамилия Гидрат – редкая, поисковики принялись искать ее носителей и обнаружили в Москве дочь погибшего Ольгу Аркадьевну. Посетившего ее волонтера Николая Исаева она привела на «Площадь Революции» к «Студенту с книгой», изваянному, по ее словам, с ее отца, и сказала: «Знакомьтесь, это мой папа». «Мама всегда приходила с цветами, подолгу сидела рядом со скульптурой и плакала. Это единственное место, куда мы могли прийти».

Думаю, поразительная сама по себе история вряд ли имеет какое-то отношение к модели манизеровской скульптуры. Герой жил в Москве и вряд ли ездил в Ленинград позировать, да с чего бы это ему было делать? Сомнительно также, чтобы Манизер кого-то ваял бы по фотографии. Он, правда, в 1943 году работал по фото над образом Зои Космодемьянской, но то была другая ситуация. Да и, честно говоря, особого сходства с Аркадием Гидратом не просматривается. Может, его вдова просто это себе вообразила, да и больше некуда было ей пойти почтить его память? Но пусть уж память Аркадию Гидрату и его товарищам, погибшим на Синявинских высотах, останется в виде «Студента с книгой», лучше так, чем никак. «Кому память, кому слава, кому темная вода – ни приметы, ни следа».

Тетя Тамара

В 2008 году число претендентов на роль моделей манизеровских скульптур прибавилось. Валентин Курбатов, незадолго до того перебравшийся в Москву из Ташкента, опознал в «Девушке с диском» свою тетку Тамару Курбатову и пришел с этой новостью в редакцию популярной московской газеты, той же, куда явилась и «пионерка с глобусом». Вместе с принесенным в редакцию старым снимком. На нем – изображение обнаженной женщины, лицо и прическа которой, по словам Валентина Курбатова, «будто скопированы со статуи на „Площади Революции“». Так был впервые опубликован его рассказ (впоследствии многократно повторенный в статьях, книгах, постах и перепостах) о его родной тетке, бывшей когда-то натурщицей у Матвея Манизера. С тех пор в армии пишущих о московском метро считается непреложным фактом, что именно Тамара Курбатова позировала для скульптуры на «Площади Революции».

А вот и еще одно, помимо неочевидного сходства, доказательство, считающееся непоколебимым – на обороте той фотографии надпись: «Московский художественный институт, класс Матвея Манизера». Ну, класс так класс. Вот только класс Манизера в период создания фигур для метро пребывал во Всероссийской Академии художеств в Ленинграде, а в Московском художественном (Суриковском) институте – появился лишь после войны, когда скульптор переехал в Москву.

…Недалеко от метро «Динамо» среди пятиэтажек прячется одноэтажное строение, на воротах которого висит табличка «В этом доме жил и работал с 1951 по 1966 год народный художник СССР, академик и скульптор Матвей Генрихович Манизер». Когда он в 1951 году строил себе дом-мастерскую, все дома вокруг были одноэтажными, там жили рабочие трамвайного депо и цыгане, служившие в ресторане «Яр». Кто там живет сейчас, не знаю. За глухим деревянным забором виднеются скульптуры вождей и балерин. Последних любила ваять жена скульптора Елена Янсон-Манизер, создавшая, правда, и не менее популярную дискоболку. В довоенное время советская монументальная пропаганда из всех спортсменов выделяла метателей диска, что, вероятно, объяснялось своего рода эстетизацией будущей войны, казавшейся неизбежной. Скульптура дискобола Манизера украшала все парки культуры и отдыха страны. Фильм «Строгий юноша», снятый в 1936 году Абрамом Роомом по сценарию Юрия Олеши, первоначально назывался «Дискобол».

И, тем не менее, меня заинтересовала судьба Тамары Курбатовой – пусть она и не имеет отношения к дискоболке на «Площади Революции». Не только оттого, что позировала ученикам Манизера – она была свидетелем того же времени и его, пусть и не самой типичной, но представительницей. Тамара Курбатова родилась в 1906 году в Пензе, в семье последнего губернского архитектора. Павел Николаевич Курбатов был известен не только в родном городе, до революции он принимал участие в строительстве гостиницы «Метрополь». А еще – здания страхового общества «Россия», про которое в 1930-е годы ходил крамольный анекдот. Москвич, показывая приезжему Москву, говорит: «вон в том красивом доме раньше было Страховое общество „Россия“». – «Сейчас тут, наверное, Госстрах? » – «Нет, Госужас». После революции там разместилось ОГПУ, и до настоящего времени продолжают пребывать его наследники. Между прочим, поставленный перед ним в 1950-е годы памятник Дзержинскому (тот, что свалили в 1991 году) был изготовлен в той самой ленинградской мастерской, где отливали фигуры для «Площади Революции».

Из дома в Пензе, построенного архитектором Курбатовым для себя самого, его после революции выселили. Оставшись у разбитого корыта, 16-летняя Тамара перебралась в Москву. А ее отец последние годы жизни провел в голоде и скитаниях и умер в 1932 году от воспаления легких. Тамара трудилась тапершей в кинотеатре, играла во время показа немых кинофильмов, снималась в массовке, подрабатывала натурщицей. Искала мужа – старым испытанным способом. «Я как-то в шутку спросил ее, – вспоминает племянник, – Тетя, а вы со многими из своих знакомых мужчин были в интимных отношениях? И она, рассмеявшись, заявила в ответ: „Да со всеми! “»

Знаете, за кого она мечтала выйти замуж? За писателя. В наше время это желание звучит немного странно, но на протяжении всей советской эпохи, до самой перестройки и крушения писательского союза как касты, быть писательской женой было престижно и сытно. Супругом Тамары стал Леонид Кольберт-Нежданов (1898–1969) – журналист, поэт, театральный критик родом из Одессы. Она хвасталась родным и подругам, что муж ее кормил-одевал и регулярно водил в рестораны.