Игра в сумерках - Мила Нокс

С колотящимся сердцем Тео отполз от края. Его била дрожь при одной мысли, что еще секунда – и он рухнул бы в зияющий провал. Тогда только воронье обнаружило бы его среди скал! Теодор сделал пару глубоких вздохов и поднялся на трясущихся ногах.

На уступе было пусто. Только Теодор и ветер, и лишь невдалеке грустно шумели деревья. Теодор опасливо подошел к лесу и всмотрелся в темноту. Никого. Он втянул воздух и почувствовал тот же запах неведомого, что и вначале. Он не мог определить, кому запах принадлежит. Почудилось? Черта с два почудилось! Голос был. Он сказал, что желание сбудется. Этот голос… казался знакомым. Теодор не был уверен, что он принадлежит человеку. Может, слова принесло ветром? Такое бывает в скалах. Или эхо?

Он оглянулся. Не увидев чего-либо подозрительного, откинул длинные волосы и побежал вниз. Дневник гулко хлопал по груди, спрятанный во внутренний карман.

Начинало светать, слышались первые утренние звуки, но Теодора это не беспокоило. Он бежал вперед не останавливаясь, дальше от Волчьего уступа. Что все-таки произошло? «Желания исполняются». Кто это сказал? На уступе же никого не было. Именно это пугало до смерти.

Тео сам не заметил, как оказался внизу. Вон курганы, крыша их домика, над елями занимается заря. Когда он открыл калитку, то услышал звуки, от которых сердце тревожно забилось.

Тео пригнулся и посмотрел в щель забора. Так и есть! Люди. И как умудрились сюда забраться? По тропинке к дому приближались трое: женщина и рыжий парень, чуть старше его самого, вели под руки девушку лет пятнадцати. Тревога! Нужно предупредить отца, они сейчас будут здесь.

Дверь оказалась приоткрыта, Тео заскочил внутрь, но никого не обнаружил. Он выглянул во двор и увидел у задней стены дома отца, который колол дрова. По одному виду Теодора тот понял: что-то случилось, кивнул и скрылся за потайной дверью.

Люди остановились, и калитка задрожала от стука. Хорошо, не вломились, как те, в январе. Притащились под Новый год и едва не заметили мать, когда она обращалась…

Отец, уже в непроницаемой черной маске, вместе с Тео подошел к воротам и открыл их. Увидев их, женщина не удивилась, – видимо, ее предупредили. Едва отец взглянул на больную, тут же отступил и жестом пригласил в дом. Женщина прошептала «спасибо» и с помощью рыжего парня буквально затащила обессиленную девушку внутрь. Теодор понял: это надолго. На лице женщины не было страха. Он знал: такие не останавливаются ни перед чем. Люди идут сюда, когда у них нет надежды. Люди без надежды опаснее всех.

– Теодор, – отец задержался на пороге, – скоро вернется мать… Если что…

– Я знаю! – поспешно кивнул Тео. Ему было не по себе от чужаков. Но отца это нисколько не трогало. – Будешь им помогать?

– Да, – сухо ответил отец. – Ее сын подождет на улице. Пригляди за ним. И… не трогай.

Теодор поджал губы. Зачем напоминать? Хотя… Он знал зачем. С новогодними все вышло скверно. Из-за него, да. Ну что с того? Сами напросились. Теодор знал, он тоже виноват, но люди…

Он молча пошел к колодцу и услышал, как хлопнула дверь, а голос отца загудел где-то внутри дома. Потом дверь раскрылась, Тео оглянулся и увидел на пороге того самого рыжего парня. Парень почесал шрам на лбу, переместил пятерню на макушку и сплюнул. И тут увидел Теодора. Его глаза мигом округлились.

– Эй, тебя как звать?

Теодор промолчал, будто не расслышал. Скоро придет мать. Ей нужно нагреть воду, чтобы ощипать кролика или кого она там поймает. А тут эти… Теодору было не по себе. Что, если в лесу другие и ждут удобного момента? Что, если девчонка для отвлечения внимания? Он не мог унять тревогу. Мать не такая быстрая, как отец. Она внимательная, но только отец может выбраться из западни. Хотя и он попадает впросак, до сих пор хромает после того капкана, так глупо попался…

– Не хочешь говорить?

Теодор опустил ведро в колодец и стал разматывать веревку. Нудная работа, но теперь она казалась спасением. Парень потоптался на пороге и решил подойти ближе.

– У вас не шибко уютно. Неужто нет электричества? Что-то не заметил ни ламп, ни фонаря над входом. – Он оглянулся. – А как без газа живете? На костре готовите? – Он усмехнулся. – А в туалет?

Внезапная догадка его развеселила. Он хохотнул, но Тео поднял голову, и парень заткнулся. Помолчав немного, он нахмурился:

– А твой батя правда лечит все такое? А? Моя сестра больна. С ней творится какая-то чертовщина. – Парень серьезно поглядел на Теодора и скривился. – Чокнутые врачи говорят ерунду. Отослали домой, дали какие-то настойки. Это не помогает. Она не спит второй месяц. Вообще. А доктора болтают, мол, такое не лечится, потому как случается раз на миллион и никто не изучал болячку… Такая вот ерунда, приятель. Только я не верю в эту всю лекарскую болтовню. Я не верю докторам. Любым. А знахарям – тем более.

Ведро гулко бухнуло где-то внизу. Было слышно, как в него заливается вода. Ледяная и колючая. Сердце Теодора сжалось, будто обледенело.

– Я говорил матери не идти сюда, но после того как пропал отец, она немного съехала с катушек. По всяким бабкам-гадалкам ходит. А толку? Интересно, тебе такое знакомо? Это вроде бы твой отец лечит-калечит. Он вообще как, по-твоему, нормальный или тоже немного… просветленный?

Рыжий хмыкнул, но в усмешке Теодор услышал какую-то горечь. Она была словно трухлявый столб, на который надавишь – и рухнет вся ограда. Так можно сломать человека. Парень пытался скрыть болезненное чувство под бравадой, болезненное настолько, что его пальцы подрагивали.

– А ты зачем носишь маску? – вдруг спросил он. – И молчишь? У тебя рот зашит, да?

Теодор, как и отец, надевал маску из черной плотной ткани. Конечно, можно было обойтись и без этого, но ему не хотелось, чтобы его узнали или просто видели изуродованную багровым шрамом щеку. Тео начал крутить колесо, и ведро мало-помалу поднималось, стукаясь о каменную кладку. Утро уже наступило. Неуютно. Он хотел спать и валился с ног от усталости, но отец так долго возился внутри с этой девчонкой… Скорей бы уже закончилось.