Сыщик Вийт и его невероятные расследования - Эд Данилюк

– Что это? – удивлённо спросил Вийт.

– Графическая экспертиза для частного лица, – пожал плечами служащий. – Семь суток работы девяти вёрст шестерёночных передач при давлении пара семьдесят атмосфер и температуре триста градусов по шкале шведского астронома Цельсиуса! Заключение сейчас заберёт посыльный…

В ясно-голубом небе сверкало яркое солнце. Лёгкий ветерок сносил дирижабль праздноотдыхающих к облачку волнующихся перепелов. Из парка доносились звуки топора и крики тетерева. Мощные струи воды били из ртов высунувшихся из фонтана золотых чудовищ.

Паровой экипаж сыскного надзирателя Вийта притормозил у парадной беломраморной лестницы особняка. Фирс соскочил с нашеста шофёра, подложил под колесо привезённый с собой камень и открыл дверцу пассажирского сиденья.

Детектив Вийт, гордо выпрямившись, ступил на землю. Сабля в серебряных ножнах стукнула по его сверкающему в солнечных лучах чёрному сапогу. Звонко звякнули серебряные шпоры. В последнее мгновение левая нога подвела дедуктивиста, и он едва успел опереться на великолепную трость с набалдашником из слоновой кости, однако лицо его и после этого продолжало сиять как ни в чём не бывало.

– Ты бы умерил надежды, – буркнул Фирс, глядя на детектива. – Зачем это вдруг графу представлять дочь случайному посетителю?

Ронислав Вакулович пожал плечами.

– Если не представит сейчас, найдём повод приехать ещё раз! – воскликнул он бодро.

К ним ступенька за ступенькой уже спускался одетый в ливрею мажордом, важный, как индюк, наткнувшийся на павлина.

– Полицейский чин Вийт к графу Мйончинскому, – с обычной своей невозмутимостью выступил вперёд истопник.

– Департамент полиции известил нас по паровому телеграфу, – с холодным достоинством произнёс мажордом. Замер, будто взвешивая каждое слово, и всё же сделал приглашающий жест рукой: – Не желаете ли пройти в галерею?

Великолепный старец выверенной неторопливой походкой двинулся к входной двери. Оба гостя шагнули за ним, но строгий человек остановился. Медленно развернулся. Смерил Фирса взглядом бразилианского питона и, не меняя тона, обратился к Вийту:

– Предполагается участие… – он замолчал, давая возможность почувствовать, сколь важен его вопрос, – …слуг?

– Это мой помощник Татион Ренеевич Фирс, – пробормотал, невольно ощутив себя в чём-то виноватым, Ронислав Вакулович.

Мажордом, не меняя выражения лица, слегка поклонился:

– Следуйте за мной, господа.

Они пересекли обшитую красным деревом переднюю и вошли в крытую веранду, огибавшую здание. Стены здесь плотно, в несколько рядов укрывали картины. На Вийта взирали бесконечные ряды собак, лошадей, детей и единорогов.

– Сколько полотен! – восхитился детектив.

За столом, в окружении ароматов кофе и коньяка, сидело несколько человек.

Вийт и его верный друг сняли форменные фуражки.

– Полицейский сыскной надзиратель барон фон Вийт к его превосходительству графу Мйончинскому со служебным документом! – огласил мажордом. И добавил после едва заметной паузы: – В сопровождении помощника!

– О, Ронислав Вакулович! – вскочил один из сидевших за столом, круглый мужчина с байроновской причёской вокруг глубокой залысины. Он бросился к детективу и принялся трясти его руку. – Прошу к нам, прошу, князь!

– Благодарю, ваше превосходительство, – с чёткостью военного кивнул сыщик. – Увы, я не князь. Будучи младшим из сыновей, я не имею прав на природный титул батюшки. Он потому и даровал мне баронство Вийт.

– Да, я слышал, – быстро закивал Мйончинский. – Слышал! Четырнадцать сыновей от трёх браков! Четырнадцать! Что было благом в прежние времена, в двадцать первом веке превратилось в… – он замялся, – …с точки зрения… э-э-э… – тут граф совершенно потерялся, – …наследства, ну вы понимаете… превратилось в… э-э-э…

– …ответственность! – подсказала его жена, говорившая с сильным скандинавским акцентом. Она благосклонно улыбнулась Вийту сквозь боа из страусиных перьев: – Но вы вознаграждены талантом, которому нет равных! – она указала на место за столом напротив себя. – Присаживайтесь, барон! Меня, как вы, должно быть, знаете, зовут Герда Эйриковна. Не удивляйтесь этому имени, я родилась в норвежском фюльке Швеции.

Один из слуг беззвучно отодвинул стул, и Вийт сел. Перед детективом тут же появилась рюмка чего-то прозрачного, коричневого.

– Вы сложная задача для нашей погрязшей в этикете трясины, – проскрипела графиня-мать, прямая, как гвоздь, старуха, высохшая за первые семьдесят лет жизни до состояния, когда дальнейшие годы перестали сказываться на её внешности. Она сидела во главе стола, совершенно не стесняясь пить тот же коньяк, что и мужчины. – С одной стороны, вы потомок наидревнейшего рода, с другой… гм… полицейский! – в тонких пальцах матриарха жил своей жизнью длиннющий янтарный мундштук с дымящейся элегантной сигареткой.

– Полицейский, но какой полицейский! – мягко возразила Герда Эйриковна. – Газеты пишут, что вы, барон, гений!

– Вряд ли они уточняли в книгах значение этого слова! – скромно потупил взгляд Вийт. Потом, спохватившись, взял заключение Вычислителя у стоявшего за спинкой стула Фирса. – Вот результаты, которые вы ждёте, ваше превосходительство.

Вновь из ниоткуда вынырнул мажордом. Вийт положил документ на подставленный серебряный поднос. Строгий человек с достоинством обошёл весь стол и склонился перед графом.

– Благодарю, благодарю! – быстро закивал Пётр-Михаил Саулович. Он пробежал глазами первую страницу, пролистал остальные и отбросил бумаги господину средних лет с чёрными волнистыми волосами до плеч: – Как и ожидалось! Подлинник!

– Да, но я это говорил и без всех этих шестерёнок, – скривился тот. Просмотрел документ и повернулся к Вийту. – Я Флегий Яросвитович Станимирский, знаток средневековых рукописей. Может, слышали? – мужчина подождал мгновение, но Вийт молчал, и тогда учёный указал на ещё одного господина за столом. – А это Павел Иванович Тарасюк, специалист в области живописи…

– …И с-сам немножко художник, – смутившись, закончил фразу тот. Он говорил тихо, шепеляво, тонким голосом, слегка заикаясь.

Вийт кивнул.

Павел Иванович покраснел, заворочался, достал очки, водрузил их на нос в дополнение к уже сидевшей там паре. Вооружившись этой сложной конструкцией, он несмело, оглядываясь на Станимирского, потянулся к полицейскому заключению.

– Сомнений нет даже у бездушной машины! .. – обладатель коллекции оптических линз возил носом по строчкам документа.

– Но, барон! – нетерпеливо прервал художника граф. – Ведь есть причина, по которой эти бумаги привёз нам не посыльный, а сыщик! И какой сыщик!

– Мне было приятно доставить вам это заключение лично, – поднял бровь Ронислав Вакулович.