Сыщик Вийт и его невероятные расследования - Эд Данилюк

– Ночью снимки всё равно не получатся! – выдохнул детектив. Не спуская глаз с артиллериста, он поиграл саблей в левой руке. – Довольно неудобно… – бросил быстрый взгляд на секундантов: – Так начинаем?

– Начинайте! – крикнул Мамчур.

– Прощай же, коварный искуситель! .. – звериная гримаса исказила лицо капитана Бука.

Резким движением он рубанул сверху вниз, явно намереваясь одним махом срубить Вийту голову. Клинки со звоном встретились, и сыщик едва удержался на ногах, столь сильным был этот удар.

В рукоятке сабли Ронислава Вакуловича сработал рычаг. Туго сжатые пружины с обеих сторон хлестнули по скрещённым лезвиям, вызвав вибрацию и создав мимолётное, но неожиданное сопротивление обратному движению рук. Оружие артиллериста вырвалось на свободу, пронеслось над головами и плюхнулось в Лугу.

Одновременно раздались рёв взбешённого Бука, визг его перепуганного слуги, лишившегося клока пышного чуба, и вскрики изумлённых секундантов.

Лишь Фирс сохранил приличествующее случаю спокойствие.

– Бесчестно! – орал капитан. – Барон применил какой-то механизм! Я почувствовал!

– Дуэль окончена! – отвечал ему Кутюк. – Победа за Вийтом!

Мамчур растерянно переводил взгляд с одного на другого.

Фирс, всё столь же равнодушный ко всему вокруг, подал сыщику трость.

– Позвольте вам помочь, ваше высокоблагородие! – проговорил он, забирая у Ронислава Вакуловича клинок.

Истопник взял саблю осторожно, как змею, двумя пальцами, и она, конечно же, немедленно выскользнула из его рук. Холодная пучина реки в одно мгновение поглотила оружие сыщика. Всё тот же подозрительный карп лично проводил его во тьму глубин.

– Эй! – заорал капитан Бук.

– Ой! – виновато пробормотал Фирс. Лицо его оставалось равнодушным. – Простите! Я покрою убытки! Из жалования платить буду!

– Уж изволь! – бросил Вийт.

– Он нарочно это сделал! – орал капитан, размахивая руками. – Чтобы мы не могли осмотреть саблю!

– Вы осмотрели её до поединка! – решительно возражал Кутюк.

Хроникёр на берегу что-то неистово строчил карандашом в блокноте.

– Пустите! – рвался в бой офицер, и слуга с трудом его удерживал.

– Code d’honneur dans le code pеnal [3 - Кодекс чести в уголовном уложении (фр. ). ], – бубнил Кутюк, – раздел четвёртый, параграф седьмой, дуэль считается завершившейся победой того участника поединка, который…

У парапета появились ещё две тени. К спинам прибывших были привязаны громоздкие компоненты агрегата для дагеротипирования. Фотографы, ловко орудуя поворотными ключами и молотками, принялись собирать конструкцию.

– Гребите сюда! – орал хроникёр. – Дайте интервью!

– А действительно, mon ami! [4 - Мой друг (фр. ). ] – повернулся к Фирсу Вийт. Ни радость победы, ни печаль потери любимого клинка не читались на его мужественном лице. – Почему бы нам не поговорить с теми господами?

Паровой экипаж сыскного надзирателя Вийта нёсся по ночному городу. Прохожие и сидевшие под навесами посетители кафе изумлённо глядели ему вслед.

Это был новый, едва из мастерской агрегат, собранный буквально несколько дней назад специально для Вийта.

Сам дедуктивист на пассажирском диване просматривал почту.

– На сегодняшнюю ночь только одно приглашение! – прокричал он Фирсу. – Поэтический вечер у вдовы Квят!

– А мы что, хотим поэзии? .. – спросил слуга. – Раз уж ты остался жив, может, лучше? ..

Что, по мнению истопника, было лучше, осталось неизвестным, ибо Вийт прервал своего друга и помощника на полуслове:

– Там будет таинственнейшая мадам Волошская! Ожидаются массовые драки и громкий скандал!

Фирс пожал плечами и резко налёг на рычаг.

Паромобиль свернул на широкий бульвар, лишь по счастливой случайности разминулся с упряжной коляской, промчался мимо конного памятника неизвестно кому, вывернул на перекрёстке на поперечную улицу и тут же нырнул в переулок. Фонарь экипажа выхватил из темноты погружённые в сон особняки. Повозка накренилась, едва не чиркнула по стене одного из домов, пролетела через узкое пространство, предназначенное для пеших, и с лязгом спрыгнула на соседний бульвар. Во все стороны из-под колёс сыпанули искры.

У ярко освещённого газовыми фонарями особняка Фирс всем телом повис на тормозном шнуре. Экипаж завизжал, встал на передние колёса, будто собираясь перевернуться, но всё же упал обратно на брусчатку и испустил во все стороны обильные клубы пара.

– Дом мадам Квят! – отрапортовал Фирс.

Вийт, с трудом приходя в себя после гонки, закопошился в поисках трости. Истопник стал спускаться с шофёрского насеста.

Тут внимание товарищей привлекли всхлипы, доносившиеся со стороны ближайшего газового фонаря:

        …Ты ведь лишь кости и ведро воды!

        Ты ведь лишь сотня сокращающихся мышц!

        Как же ты умудряешься, мой друг,

        Заставлять расширяться мои зрачки!

Некий юный поэт декламировал свои стихи. Послушать бретёра собралась толпа веселящихся беспризорников. По брусчатке грохотали башмаки сыпанувших в разные стороны обывателей.

– Драка начнётся раньше, – философски заметил Фирс, соскочив на мостовую.

В свете газовых фонарей поблёскивали медные листы обшивки паромобиля Вийта. Раздавалось потрескивание остывающего металла. Ветерок распространял приятные запахи раскалённого парового котла, пышущей жаром топки и городской пыли.

Поэт на столбе никак не унимался:

        Твои губы – отверстие пищеварительной трубки!

        Твои губы – круговая мышца, обтянутая кожей!

        Но как сильно сокращается мой сердечный мускул,

        Когда я вновь зачарованно смотрю на них!

Слушатели, и без того разухабистые, вконец развеселились и стали швырять в стихоплёта камни. Один из беспризорников взялся за фонарный столб, стремясь стряхнуть бунтаря на мостовую.

– Какая удача! – воскликнул Вийт, разглядев лицо мальчишки.

Сыщик свистнул. Потом ещё раз. Цветок володимирских улиц наконец поворотил голову и увидел, кто его зовёт.

– Ну? ! – буркнул Вийт, когда беспризорник приблизился.

– Всё разузнал, – ответил парнишка, в нетерпении оглядываясь на фонарь. – Нет при этой вашей госпоже Бук никакой охраны. Мадам после вчерашнего заперли на втором этаже, в доме постоянно пара слуг вьётся, оба подстарки, наверх не ходят.

– Точно?

– То мне сказала молочница, которая к госпоже Бук поднималась, – пожал плечами беспризорник, – а дворник подтвердил.