Сыщик Вийт и его невероятные расследования - Эд Данилюк

Студент Мйончинский зачаровано смотрел на раритет. Не отдавая себе отчёта в собственных действиях, он отставил в сторону бокал с шампанским и потянулся к камню. Лишь тут он понял, какое святотатство совершил, и сжался в ожидании проклятий. Пророчица, однако, благосклонно звякнула браслетами и вложила сапфир в дрожащую от волнения узкую ладонь юноши.

– Как же подобная редкость оказалась у вас? – ошеломлённо воскликнула госпожа Квят, в свою очередь так же повертев сапфир в пальцах.

– Последние двенадцать веков сию драгоценность хранили для меня наши болгарские братья, – замогильным голосом ответила мадам. Она стала нагревать в пламени свечи блюдце. – Линия предательства – одна из самых прочных спиритических связей. Царь Дарий, дважды оставивший своих солдат на растерзание скифам, не может не откликнуться на зов этого сапфира!

В комнате воцарилась пугающая тишина.

Геолог Лукасевич принял из трясущихся рук угледобытчика Киселя драгоценность и благоговейным взглядом посмотрел сквозь неё на пламя свечи.

– Чистейшей воды! – прошептал он еле слышно. – Прекраснейший сапфир! Какой большой!

Пантеистка одарила его улыбкой, от которой ужас пробежал по спинам всех присутствующих.

– Возложите раритет сюда! – произнесла она замогильным голосом, поставив перевёрнутое блюдце в центре стола. – Пусть каждый коснётся края сосуда!

Сидевшие за столом, косясь на шевелящегося на скатерти кентавра из змеи и жезла, послушно вытянули подрагивающие пальцы.

– Начнём! – выдохнула оккультистка.

Она устремила взор на пламя свечи. Лицо её окаменело, превратившись в безжизненную маску.

– Дух царя Дария Первого Великого, сына Виштаспа, внука Аршама, приди к нам! Дарий, заклинаю, приди к нам! Вы, духи его современников, призовите великого владыку! Царь Карфагена Ганнон, правитель македонян Аминта, тиран Гелы Клеандр, архонт Гермокреон! Взовите к духу царя персов! ..

Что-то неощутимое коснулось находившихся в комнате. Повеяло холодом. Громко зашипела змея. Пламя свечи заколыхалось, потом разгорелось, вспыхнуло ярким светом, оглушительно затрещало и вдруг, будто взорвавшись, разом угасло.

Стало совершенно темно. В этой темноте раздался душераздирающий крик. Донеслись звуки шевеления, отодвигаемых стульев, прерывающихся вздохов.

– Не разрывайте контакт! – проскрипел далёкий голос пророчицы. – Держите круг!

– Огня, молю, огня! – взвизгнула госпожа Квят.

Чиркнула серная палочка, высветив Фирса.

Все участники сеанса, кроме медиума, стояли на ногах. Лица их искажал страх. Мадам Волошская сидела за столом. Глаза её закатились, руки безвольно повисли, тело повисло на стуле.

– Спиритический мост разрушен! – беззвучно прошелестела пантеистка.

Фирс повернулся к настенному фонарю и крутанул кран. Зашипел газ, комнату залил желтоватый свет.

– Что произошло? – растерянно спросил Кисель. – Кто кричал?

– А вы сами разве не испугались? – пролепетал густо покрасневший студент.

– Сапфир! – вдруг возопил геолог Лукасевич. – Сапфир!

Его указательный палец вытянулся по направлению к блюдцу.

Там ничего не было.

– Перекрой дверь! – бросил Вийт Фирсу.

В мгновение ока его друг и помощник встал на пороге. Истопник скрестил на груди руки, всем своим видом показывая, что никого не выпустит.

Ясновидящая слабо зашевелилась, подняла взор на сыщика и еле слышно прошептала:

– Кто вы? Мундир у вас полицейский, но кто вы?

– Это Вийт! – поспешно ответила госпожа Квят. – Тот самый!

Оккультистка медленно выпрямилась на стуле.

– Пойдите вон! – внятно сказала она сыщику.

Хозяйка дома всплеснула руками.

– Ну а этот-то чем вам не угодил?

Глаза мадам Волошской закатились, руки, будто змеи, взмыли в воздух и задвигались, из горла послышалось шипение. Уж шевельнулся и зашипел в ответ.

– Он явный самозванец! – выплюнула спиритуалистка.

– Смею уверить, я самый настоящий, – стукнул тростью о пол детектив. Он обвёл всех присутствующих внимательным взглядом и спросил: – Пропажа камня – это ведь шутка?

Участники спиритического сеанса переглянулись.

– Ну, давайте же! – проникновенно произнёс дедуктивист. – Доставайте сапфир, посмеёмся и продолжим!

Ответом ему была тишина.

– Неужели вы не понимаете! – взвизгнула госпожа Квят, не выдержав напряжения. – Драгоценность похищена!

Бесконечную минуту орлиный взор сыщика по очереди цепко впивался в каждого из гостей.

– По-видимому, да, – кивнул наконец Вийт, сразу же расслабившись. Он поворотился к мадам Волошской: – Сколько стоит камень?

– Ничего и всё! – раскалённый взгляд медиума резанул по сыскному надзирателю.

– И всё же, какая-то цена ведь назначена?

– Страховая стоимость, – кивнула знаменитая герметистка. – Шесть тысяч, кажется…

Присутствующие изумлённо всхлипнули.

– Но дело не в этом! – проскрипела пророчица. Она разбросала в стороны руки, запрокинула голову и издала нечеловеческий крик. Потом резко выгнулась, будто ложась змеёй на стол, вперила в Вийта свой пылающий взор и произнесла: – Сей магический раритет невосполним!

– Но мадам! – несмело произнёс Кисель. – Зачем нам сыщик? С вами ведь никто в ясновидении не сравнится! Вы уже прозрели сквозь время и пространство? Знаете, где находится камень?

Пантеистка закрыла глаза, вползла на стол, едва не опрокинув бокалы, свернулась калачиком и замерла. Воцарилась мертвенная тишина. Никто не шевелился.

Вийт, глядя на Фирса, беззвучно щёлкнул себя пальцами по эполетам. Истопник кивнул и выскользнул за дверь.

Сие движение не осталось, однако, незамеченным студентом Мйончинским. Юный поэт почему-то покраснел и стал поправлять воротник мундира.

– Адам, Дарус ксайяфийя гаксаманишия… – раздался громкий, уверенный, привыкший повелевать мужской голос. Он нёсся из груди оккультистки.

– Ч-что это? – заикаясь, пискнул угледобытчик.

– К-кажется, древнеперсидский, – откликнулся ошарашенный Мйончинский. – Мы учили эту фразу… «Я, царь Дарий Ахмединский…» Но… но это ведь невозможно!

– Див шаад, бай каам…

Все посмотрели на студента.

– Я больше не знаю! – испуганно сказал тот. – Я ведь не учил этот язык! .. Но… – Мйончинский переводил неуверенный взгляд с одного спиритиста на другого. – Неужели вы думаете, что это… это… сам! ..

Медиум лежала без звука, без движения.

– Ей, наверное, нужно помочь? – неуверенно прошептал Лукасевич.

Никто не сдвинулся с места.

Спиритуалистка вдруг вздохнула, открыла глаза и зашевелилась.