Дети Великого Шторма - Наталия Осояну

И не собирается ли он каким-то образом изменить расклад сил в Лейстесе, а то и на Окраине? ..

– Ночь~ упала на Благодатную бухту внезапно, как всегда происходило в этих широтах, – кажется, только что над горизонтом виднелась еще добрая половина солнечного диска, и вот уже наступила ~~~тьма~. Далекая пристань осветилась огнями; изредка ветер доносил отзвуки голосов и веселого смеха.

– Что-то случилось, – проговорил крылан. Он стоял на выступе скалы, переминаясь с ноги на ногу. – Какая-то большая ~неприятность~, искусай меня медуза.

За это время ~Умберто~ мог бы раз пять добраться до пристани и обратно. Может быть, он не сумел отыскать Свена? Джа-Джинни хотелось, чтобы все оказалось именно так, но в глубине души он понимал, сколь ~хрупка~ эта надежда.

«Что же мне делать? »

Даже если не произошло ничего серьезного, ночью Умберто вряд ли отыщет это место – все приметные деревья и скалы надежно скроет тьма. Пока он ждет, все может стать еще хуже~~~~~. Конечно, этот уступ не самая удачная площадка для взлета. Если он коснется воды, то утонет.

Значит, не коснется.

Джа-Джинни расправил крылья, тихонько выругался – Умберто обломал ему немало перьев, пока вытаскивал, – и взлетел.

~

Приближаясь к пристани, Джа-Джинни сделал круг над доками и лишь потом опустился на палубу, где его уже ждали.

– У нас неприятности, – с ходу заявил Эрдан, чье суровое лицо не оставляло сомнений в том, что дела и впрямь плохи. Рядом с мастером-корабелом стояла бледная Эсме, тщетно пытаясь скрыть растерянность и страх.

– Что стряслось?

– Возле лодочных загонов была драка, – коротко объяснил Эрдан. – Несколько матросов Звездочета сцепились с Умберто, и он одного уделал насмерть. Потом подоспели стражи порядка и забрали его в тюрьму.

Крылан в сердцах помянул кракена.

– Он тяжело ранен, – продолжил мастер-корабел. – Но ты и сам должен это чувствовать. Мы с Эсме собирались пойти к нему.

– Лучше я с ней… пойду, – сказал Джа-Джинни. – Так будет гораздо быстрее.

Они с корабелом обменялись многозначительными взглядами. Эсме нахмурилась и открыла рот, чтобы задать вопрос, но не успела издать ни звука. Крылан подхватил ее на руки и взмыл в воздух, прежде чем целительница успела опомниться.

Конечно, нести ее сейчас, когда она не была без сознания и не спала, оказалось довольно сложно. Она словно сделалась тяжелее, да к тому же Джа-Джинни устал после незапланированного купания.

– Обними меня за шею и постарайся не дергаться! – крикнул он, когда они поднялись над мачтами «Невесты ветра». – Не думай о полете! Думай о чем угодно, кроме полета!

А мысленно прибавил: «Кристобаль, где же тебя носит? !»

~

У здания тюрьмы стояли несколько стражей с факелами, а чуть подальше Джа-Джинни увидел человека, с которым ему меньше всего хотелось встречаться, – Сатто, правую руку Звездочета. Рядом с ним обнаружились пятеро здоровенных матросов, и вся эта милая компания, задрав головы, наблюдала за полетом крылана и целительницы.

Джа-Джинни приземлился и с некоторым опозданием понял, что Эсме за время полета не издала ни звука. Ему это показалось странным, однако еще более странным был взгляд, который целительница вперила в него, несколькими аккуратными движениями поправив одежду и пригладив растрепавшиеся волосы.

В ее глазах светилась холодная ярость.

Он уже знал, что она не робкого десятка, хоть и предпочитает помалкивать и держаться отстраненно, однако не подозревал, что эти глаза способны метать молнии. Неужели мысленная связь с «Невестой ветра» и Кристобалем так быстро и так сильно ее изменила? Нет-нет. Чутье подсказывало Джа-Джинни, что здесь кроется нечто совсем иное…

– Ты не сможешь испепелить меня взглядом, – сказал он то ли в шутку, то ли всерьез. – Даже если очень постараешься.

Целительница прищурилась, и ощущение неправильности происходящего усилилось. Ее лицо как будто сделалось старше, жестче. Она и впрямь сейчас походила на Кристобаля – такого, каким он становился в те мгновения, когда еще не горел, но уже переставал быть самим собой.

«Да что же в тебя вселилось? !»

~~~~~

Эсме вдруг покачнулась, подняла руку ко лбу, и выражение мрачной сосредоточенности наконец-то исчезло, сменившись сперва легкой растерянностью, а потом – решительностью, хорошо знакомой крылану. Он так и не понял, что случилось с целительницей, но теперь, по крайней мере, мог предсказать, как она поступит дальше.

– Идем быстрее… – тихонько проговорила Эсме, нахмурившись. – «Невеста» сердится, что мы еще не помогли Умберто. Его рана очень тяжела.

Джа-Джинни кивнул, и они направились к входу в тюрьму.

Там, однако, их ждал очередной неприятный сюрприз.

– Не велено пускать, – равнодушно отозвался страж в ответ на просьбу Джа-Джинни. – Не имею права.

– Что? ! – изумился крылан. – Как это – не велено? Там наш товарищ, он ранен. Я целительницу привел, не кого-нибудь!

– А мне какая разница? – Страж пожал плечами. – Ранен – и что с того? Я, что ли, его на нож толкнул?

Джа-Джинни оторопел. Он не мог сейчас просто отодвинуть стражей в сторону и войти в тюрьму, невзирая на их возражения и сопротивление, не мог и угрожать оружием, поскольку тогда сам оказался бы в камере. Раньше его никогда не заботили лейстесские стражи порядка, потому что с ними не было проблем…

«Неужели это Скодри? !»

– Кто запретил нас пускать? – спросил Джа-Джинни ровным голосом. Он вспомнил все, что произошло накануне в доме Зубастого, и ужаснулся: к каким страшным последствиям привела доброта Эсме!

Но ответ стража оказался неожиданным.

– Вот они и запретили… – пробурчал тот, махнув рукой в сторону Сатто и матросов с «Утренней звезды».

Джа-Джинни обернулся. Помощник Звездочета поприветствовал его издевательской ухмылкой. «Дело дрянь», – подумал крылан, а вслух сказал насмешливо и громко:

– С каких это пор Звездочет стал в Лейстесе главным?

Как он и ожидал, Сатто в два прыжка оказался у дверей и взглянул на крылана с высоты своего немаленького роста.

– Придержи-ка язык, птичка! – рявкнул здоровяк. – Твой капитан совсем распустил команду! Давно пора научить ваших придурков уму-разуму!