Дети Великого Шторма - Наталия Осояну

– Камэ? – изумленно переспросил Джа-Джинни и вполголоса помянул Меррскую мать. Умберто изумленно поднял брови, а Эрдан предпочел промолчать.

– Ты всерьез считаешь, что Камэ согласится нам помочь после… – Крылан помахал рукой, не в силах подобрать нужное выражение. – …Всего, что между вами было?

– Все зависит от того, насколько убедительными окажутся наши доводы, – сказал Крейн. – Но пойми сам: никто не знает южные моря лучше Паучка, хотя бы и по картам.

– Это понятно, – встрял Эрдан. – Собственно, поэтому ты и собирался взять Камэ с собой в наше первое путешествие на юг. Но, Кристобаль, Джа-Джинни прав – она не станет с тобой разговаривать… Между вами Лэйфир, ты знаешь сам.

Взгляд Крейна сделался отрешенно-задумчивым.

– Я еще раз попробую ей все объяснить, – сказал он после долгой паузы. – Нам в самом деле нужен совет, который не может дать никто другой. Ладно, сначала доберемся до Кеттеки, а там разберемся, что к чему. Вопросы есть?

– Есть, – кивнул Эрдан. – Переведи мне вот это.

Он указал на две строчки, вписанные на свободном месте чуть повыше островов Зеленого Великана. Острова были прорисованы очень подробно, а посреди самого большого красовался странный знак, похожий на два профиля, черный и желтый, обращенные друг к другу и разделенные чертой. Как раз около этого знака начиналась вязь старинного алфавита.

Крейн почесал переносицу.

– Это дом Двуликой госпожи, – проговорил он. – Вошедший да узрит свое отражение с другой стороны зеркала… ну, примерно так.

– Что за Двуликая госпожа? – нахмурился Эрдан. – Впервые о такой слышу. Какое-то клановое божество?

Он знал, что у каждого небесного семейства есть свои боги, привезенные с Прародины. За три тысячи лет некоторые перестали в них верить и поклонялись теперь Заступнице, как и обычные люди, но большинство семейств не просто придерживались прежней веры, но и тщательно скрывали ее от посторонних, так что Эрдану за всю его долгую жизнь довелось услышать не так уж много божественных имен. Белокрылая Вестница, Странник-без-Лица и его сумасбродная супруга – Безликая-Безымянная, Дух Закона…

И, конечно, Кукольник, с которым у корабела были особые отношения.

Магус развел руками; Джа-Джинни с мрачным видом покачал головой.

– Я слышал, как один матрос клялся ее памятью, что играл честно, – вдруг сказал Умберто и улыбнулся, завидев их изумленные взгляды. – Все, больше ничего не знаю! Он соврал, кстати.

– Может, ты помнишь, откуда он был? – спросил крылан.

– Из Росмера, кажется.

– Вороний край, – сказал Кристобаль. – Там в почете Дух Закона, других богов нет. Даже Заступницу они не особо уважают.

Умберто пожал плечами – дескать, знал бы я, что это важно… Крейн пробормотал что-то неразборчивое, а потом отпустил помощников, предложив им подыскать себе занятие на ближайшие три-четыре дня, пока они не доберутся до Кеттеки и не отыщут Паучка.

– А что мы будем делать, если Камэ не окажется дома? – поинтересовался Эрдан напоследок.

Крейн возвел глаза к потолку, как бы говоря: «На все воля Заступницы».

Пока они держали совет, вечер превратился в ночь. Прогулявшись недолго по палубе, Эрдан спустился к себе в каюту. Его не оставляли мысли о Двуликой госпоже – почему-то казалось, что странные слова про отражение с другой стороны зеркала могут оказаться не менее важными, чем пролив Сирен и прочие опасности, которые, несомненно, подстерегали их на пути. Кто же такая Двуликая госпожа? Почему именно в ее «доме» хранился фрагмент небесного компаса? На все эти вопросы еще предстояло отыскать ответы – кто знает, что получится в итоге…

«Наверное, она все же какая-то забытая богиня, – подумал Эрдан. – Надо будет спросить у Камэ и об этом тоже – вдруг она, копаясь в архивах, видела что-нибудь полезное? Впрочем, сначала поглядим, получится ли у нас разговор…»

Хотя погода была сырая, обошлось без неприятных сюрпризов: всякий раз, когда на горизонте собирались грозовые облака, они неизменно проходили мимо, чтобы пролиться дождем в Лейстесе, оставшемся позади. Кристобаль почти все время проводил в каюте и лишь однажды позвал Эрдана к себе. Целый вечер они проспорили над старыми картами, и в результате каждый остался при своем мнении. Джа-Джинни был неразговорчив; он то сидел неподвижно на носу «Невесты ветра» и крутил в пальцах длинное белое перо, то летал где-то высоко. Порою задумчивое лицо крылана вновь заставляло Эрдана заподозрить неладное – с ним явно что-то произошло в Лейстесе, – но все-таки спокойствие и уверенность капитана исподволь передавались и мастеру-корабелу. Крейн бы первым почувствовал, случись с Джа-Джинни что-то, заслуживающее внимания и постороннего вмешательства.

В один из дней, когда небо затянули тучи и полился мелкий дождь, опасный разве что унынием и скукой, Эрдан спустился в кубрик, где матросы развлекались игрой в карты. Поодаль от товарищей сидел Сандер и наигрывал мелодию – тихую и грустную, под стать дождю, поливавшему «Невесту ветра». Взгляд у него был тоже очень грустный, и Эрдан внезапно понял, что в шумной компании не хватает одного человека.

Чтобы его отыскать, корабелу пришлось обратиться к «Невесте» – и фрегат сразу же показал ему закуток на нижней палубе, где между ящиками с провизией ютилась щуплая фигурка. Эрдан заспешил туда.

– Ну ты и спрятался! – сказал он нарочито веселым тоном, словно не заметив, что щеки Кузнечика мокры от слез. Мальчишка шмыгнул носом и посмотрел на мастера-корабела щенячьим взглядом. – Пойдем… – Эрдан хотел сказать «к остальным», но в последний момент передумал: – …Ко мне?

Юнга пожал плечами – дескать, куда хотите, – и мастер-корабел повел его к себе в каюту. У самой двери он ощутил внимательный взгляд капитана и сказал про себя: «Я разберусь, Кристобаль».

– Деликатнее с ним, друг. Он храбрец, но все-таки еще совсем ребенок. ~

– Садись! – Эрдан легонько толкнул Кузнечика в плечо, и тот послушно опустился на койку. Сам корабел уселся напротив – на сундук, в котором хранил книги. – Что с тобой происходит в последнее время?

– А что со мной происходит? – хрипло повторил юнга, разглядывая свои мозолистые ладони.

Хотя он сидел, низко опустив голову, Эрдан все-таки видел грубый шрам на тонкой мальчишеской шее и прекрасно помнил рваную рану, из которой неудержимо хлестала кровь. В тот день Кузнечик должен был умереть, если бы на борту «Невесты ветра» не оказалась Эсме.