Истории Ворона - Дмитрий Лазарев

– Петлю, значит, крутим, – кивнул Семен, который уже ничему не удивлялся. – Примерно в двадцать минут. Значит – где-то километр. Полкилометра – удаляемся, полкилометра – приближаемся. Так? – Старуха не отвечала, но он и не ждал ответа. – Ну что ж. Попробуем по-другому.

Он вновь направился вперед – сосредоточенно, молча, практически не моргая. Сквозь кусты старуху больше не тащил – берег силы. Через десять минут он резко сменил направление и пошел вправо, а еще через минут пять – вновь вернулся к прежнему направлению.

На этот раз он заметил ведро раньше, чем на него наступил.

Остановившись, Семен понял, что усталость берет свое. Он уже очень давно ничего не ел и не пил. В лесу наступили сумерки, небо теперь стало высоким и удивительно прозрачным, тогда как на земле под деревьями уже собиралась ночная тьма.

– Выматываешь, – понял Семен. – Ночи ждешь. Пока усталость не сморит, а там и кушать пора? Но ты же помнишь наш уговор? Мы с тобой ночи ждать не будем, еще по свету друг друга жрать начнем.

Семен вновь побрел вперед, уже не разбирая дороги. Вошел в кусты, оцарапался – и двинул дальше, чувствуя, как по рукам, разодранным колючками малины, течет кровь. Потом вдруг замер. Обернулся.

Руки старухи тут же разжались, но Семен успел вцепиться в нее сам, и старуха, зашипев, вновь схватила его под локтями.

– Не спеши-ка, – сказал Семен, о чем-то размышляя. – Успеешь еще перехватиться, будет время. А только скажи мне вот что – а откуда здесь малина, а? – Семен вновь повернулся к старухе. – Все не было, а тут вдруг – целые заросли. И под ногами… не хлюпает ведь больше, нет? – Он несколько раз ударил ногой по сухой земле, покрытой сосновыми иголками. – Смотри-ка! И правда – сухо! Когда ж мы с тобой с болота выбрались, милая? Мы же вроде кругами ходим?

Старуха со злостью смотрела ему в лицо. Семен хмыкнул.

– Видать, это не ты меня кругами водишь, а лужу свою проклятую за нами таскаешь, так? Что же это за лужа такая? Могила твоя? Уж надеюсь… – Он покачал головой, с ненавистью смотря на старуху. – Да, я надеюсь, что тебя в этом говне похоронили когда-то, а перед этим еще и потоптались на лице твоем гнусном… Но чего это мы все о тебе да о тебе. Давай-ка подумаем, что это значит для меня? – Семен облизнул дрожащие губы. – А то, что мы уже в сосновом бору, и, видимо, уже давно… Так что – как бы там ни было, а все-таки мы с тобой выбираемся из леса, так?

В этот раз старуха упиралась, но Семен с силой оторвал ее от земли и практически понес перед собой. Теперь он уже везде видел признаки уходящего болота. Исчезли вездесущие заросли, уступив место поваленным соснам и елям, а под ногами захрустели шишки.

– Неправильно мы идем, – пробурчал Семен, но на заходящее за спиной солнце оборачиваться побоялся. – Просеку, видать, пропустили где-то… Ну да ничего, через лес пройдем. Оно ведь как – если идти все время вниз, то и к воде выйдешь, так?

Старуха не ответила, но через некоторое время они вновь вышли к тому же самому пруду. Тот казался неправильным, даже инородным среди сухого хвойного леса. Семеновского ведра на этот раз видно не было.

– Что, потеряла ведерко-то? – спросил ее Семен. – Четыреста рублей в Смоленске. Теперь должна будешь. Ну да бог с ними, с деньгами. Ты лучше скажи – что у тебя с этими бородавками-то за фетиш такой? Что мне их теперь, сводить – или сразу руки себе резать, а? – Семен хрипло рассмеялся. Он чувствовал, что сходит с ума. – У меня вообще с кожей проблем не было, даже в детстве. Потому и не спрашиваю. Ты ж, наверное, с самого детства таким уродом была, небось знаешь побольше моего…

Семен покачнулся и, чуть не упав, привалился плечом к дереву. Руки старухи сноровисто перебрались выше локтей, почти нежно поглаживая дряблыми пальцами его кожу. Семен устало пнул ее в ногу.

– Все не успокоишься. – Он старался отдышаться. Круги перед глазами начали наконец пропадать. – А я вот что-то притомился… Видимо, следующий прудик последним для нас будет. Дотащу тебя, передохну немного – и буду нос тебе, сука такая, отгрызать… Только погоди, дай продышаться.

Старуха молча наблюдала за ним. В свете уходящего солнца ее глаза сияли голодным блеском.

Семен вдруг подумал о маме, уехавшей с отчимом несколько лет назад в Краснодар. Он ведь после этого так их и не навестил. Потом подумал о сводной сестре и о том, что обещал ей прислать фотки грибов по ватсапу. Подумал о телефоне в своем кармане, который, наверное, после купания в пруду уже никогда не будет работать. И о том, что, чтоб его вытащить – нужны руки. Подумал о работе, о своем взятом со скандалом отпуске и что возвращаться он туда, видимо, уже не будет. И домой тоже возвращаться не было смысла – в Москве его все это время держала только работа. Вспомнил про девушку, которая уехала в Питер на лето, а оказалось – навсегда. Вспомнил еще девчонку из чата, с которой иногда виделись. Подумал о друзьях – но как-то отстраненно. Он ведь даже не сообщал им, что уехал в деревню на несколько дней, – как-то руки не дошли.

Подумал он, что не так уж и сильно его ждут из леса.

Старуха подалась вперед, оскалилась и будто бы начала принюхиваться.

– Что? – спросил Семен. – Учуяла мои мысли, да? Ничего, скоро и зубы мои учуешь. – Он с трудом отвалился от дерева. – Пошли, нечего стоять. Выберемся куда посветлее.

Шагать было тяжело. Старуха чем ближе подбиралась к плечам – тем тяжелее становилась, перекладывая вес своего тела на руки Семена. Нещадно болели мышцы живота. Глаза в лесных сумерках перестали различать землю, и Семен несколько раз спотыкался, каждый раз с силой вцепляясь в руки старухи, чтобы она не успела перехватиться. Наконец они вновь вышли к пруду.

– Ну вот, – сказал Семен и, снова вцепившись в старушечьи руки, осторожно осмотрелся. – Вот здесь, видимо, и умирать теперь буду. Надеюсь, недалеко уже до людей… Может, найдет кто потом…