Я вас предупредил - Василий Головачев

– Поиск гениев? – переспросил Иван, оглушённый открытием. – Я-то здесь при чём?

– Хочешь, чтобы это сказал я? Гениев, кстати, обогнавших своё время, не так уж и мало, просто мы знаем далеко не всех. Реализуют свои возможности лишь яркие индивидуальности или те, кому помогли фортуна, случай, обстоятельства, условия. Самые громкие примеры ты, наверное, знаешь: индеец майя Кецалькоатль – Пернатый Змей, Джордано Бруно, Леонардо да Винчи, Эйнштейн.

Иван скептически усмехнулся:

– Неужели и я в этой шеренге?

Устюжин не улыбнулся в ответ:

– Напрасно иронизируешь, ты тоже гений – гений спорта, гений волейбола, если хочешь, очень редкое явление. Среди сфер искусства, культуры, политики, науки и техники сфера спорта – самая не насыщенная гениями. Талантливых спортсменов немало, гениев – единицы. Бегун Владимир Куц, хоккеист Валерий Харламов, прыгун Боб Бимон, футболист Пеле, борец Иван Поддубный. Список можно продолжить, но он мал. Ты выбираешь профессию наблюдателя?

Иван качнул головой, закрыв глаза и снова вспоминая свою последнюю игру в волейбол трёхтысячного года.

– А что будет, если я… не прыгну?

Устюжин отвёл глаза:

– Будут… жертвы. Но ведь ты мог и не зайти сюда, мог просто ускорить шаг и пройти мимо. Так что выбор твой оправдан.

«Вы это искренне говорите? » – хотел спросить Иван, но передумал, он и так понял тренера.

– Ясно. Однако, чтобы стать наблюдателем хомоаномалий, нужно иметь призвание. К тому же профессия наблюдателя требует таких качеств, как терпение и умение оценить человека с первого взгляда. И главное: у долга и совести альтернативы нет, не может быть. Я струсил, это правда, но уйти сейчас в будущее, зная результат такого бегства… это… предательство!

Устюжин отвернулся, помолчал и сказал глухо:

– Я не ошибся в тебе, брат. Прости за вмешательство в твою судьбу. Прощай.

– Прощайте. – Иван задержал руку тренера в своей. – Не поминайте лихом. Ещё один вопрос, он почему-то мучает меня: как будут играть в волейбол ещё через тысячу лет после тех Игр? Ведь волейбол в трёхтысячном – не предел.

– Не предел, – согласился Устюжин. – Например, в четырёхтысячном году произойдёт слияние многих игровых видов спорта с искусством, игры будут напоминать красочные представления-турниры со множеством действующих лиц… а волейбол станет хроноконформным: во время игры будет трансформироваться не только мяч, но и пространственный объём игры, и время, сами игроки.

Иван вскинул заблестевшие глаза:

– Хотел бы я поиграть в такой волейбол…

    1983 год

Невыключенный

Всё-таки это была слежка.

Бросив взгляд на зеркальце заднего вида, Панов свернул в переулок и остановил машину возле трёхэтажного здания поликлиники. Серого цвета «девятка», следовавшая за ним от дома, в переулок заезжать не стала, но остановилась за углом. Сомнений не оставалось: «девятка» преследовала зелёный «Фиат» не зря, её пассажиры явно не хотели выпускать из виду водителя «Фиата», Станислава Викторовича Панова, бывшего инженера-электронщика, а ныне директора издательства «Алые паруса», тридцати лет от роду, холостого, москвича в четвёртом поколении.

Началась эта история спустя два дня после выписки Панова из больницы, куда он попал в результате аварии, вдребезги разбив издательский джип «Судзуки». И хотя сам Панов уцелел, всё же несколько дней ему пришлось провести в больнице с диагнозом «сотрясение мозга средней тяжести». К радости всего издательского коллектива (Панова, прямо скажем, любили – за доброе отношение и уважали – за деловую хватку), через неделю с момента аварии он выписался из больницы, а через два дня у него начались нелады со здоровьем, точнее, с психикой, потому что ему вдруг начали мерещиться разные странные картины.

Сначала показалось, что исчез дом на Сухаревской площади, в котором размещалось агентство Аэрофлота. Станислав в общем-то никогда не обращал особого внимания на этот старый пятиэтажный особняк довоенной постройки, но всё же помнил, что на фасаде дома располагались ещё три вывески, в том числе мемориальная доска с надписью: «В этом доме в 1927–1937 гг. останавливался писатель Николай Васильевич Овчинников».

Заметив исчезновение здания, Панов, сомневаясь в своей трезвости, осторожно спросил у матери, не помнит ли она, когда снесли агентство Аэрофлота, и был поражён, услышав ответ, что отродясь такой дом на Сухаревской площади не стоял. На всякий случай Панов прогулялся вокруг площади, разглядывая знакомые с детства строения, церковь, скверик в Даевом переулке, полюбовался на бетонный пятачок справа от Сретенки, где когда-то находился исчезнувший таинственным образом особняк и где теперь стояла шеренга коммерческих палаток, и решил, что у него сработал эффект ложной памяти, инициированный травмой головы.

Однако следующее подобное срабатывание ложной памяти заставило Панова призадуматься. С его рабочего стола пропала солидная монография отечественного специалиста по маркетингу и информационным технологиям профессора Зелинского, которой Панову приходилось пользоваться довольно часто. Проискав её безуспешно в офисе и дома, Станислав вызвал секретаршу Татьяну и велел посмотреть книгу в издательстве. Каково же было его удивление, когда после часа поисков выяснилось, что такой монографии никто не помнит! Мало того, главный бухгалтер издательства утверждал, что её не существует вообще! То есть похожая по тематике книга имела место быть, но написана она была не Зелинским, а американцем Хаббардом. Панов был уверен на сто процентов, что книгу Хаббарда раньше в глаза не видел, хотя, по уверениям всех сотрудников от секретарши до главбуха и главного редактора, пользовался ею всю сознательную издательскую жизнь.

И, наконец, третий раз Панов почувствовал себя неуютно, когда увидел по телевизору чествование знаменитого киноартиста, которому исполнилось семьдесят лет и которого Станислав, знавший всех отечественных звёзд кино и театра, никогда до этого не встречал. Звали киноартиста Юрий Яковлев.

После этого случая Панов провёл целое расследование и выяснил множество любопытных деталей, не совпадающих с его опытом жизни и мировоззрением. Так, оказалось, что Великая Отечественная война закончилась девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года, а не в декабре сорок четвёртого, как утверждали учебники истории, которые он изучал в школе. На юге Россия граничила не только с Китаем, но и с Монголией, которой в памяти Панова вообще не существовало; по тем же учебникам истории Великое государство Моголов распалось раз и навсегда ещё в тринадцатом веке после столкновения с Русью, часть его отошла к России (тогда Великой Руси), а часть – к Китаю.

Кроме того, Панов был весьма озадачен, узнав, что существует всемирная компьютерная сеть Интернет. В его памяти хранилась информация о создании таких сетей в Соединённых Штатах Америки и в Японии, засекретивших свои разработки для усиления обороноспособности своих стран. И последнее, что подвигло Станислава пойти к психиатру, было «открытие» им факта высадки американских космонавтов на Луну. Он совершенно точно знал, что первыми высадились на спутнике Земли русские и немцы!