Святой из тени - Гарет Ханрахан

– Две недели на переправу, и все из-за требований вашего флота идти в составе конвоя. Задержки целиком на вашей совести, адмирал.

Вермейл пожал плечами:

– У нас не хватает катеров сопровождения, и поскольку до войны рукой подать, то задержки неизбежны.

Посол поднял хрусталь.

– По воле богов драконы палят как грешников, так и честный люд, без разбору. – Это старое лириксианское присловье, некогда означавшее «не вини меня, лучше взгляни, что творят боги», но в наши дни отсылавшее к разбойным семьям Джирданы, что укрепляли контроль над торговыми путями Лирикса.

Вермейл представил ее послу, и при упоминании имени Эладоры глаза того замерцали: алчно и по-змеиному.

– Мисс Даттин. Ваше имя достигло ушей моего прадедушки. Вы историк? Поедемте со мной на Джирдану, и на островах я познакомлю вас с тем, кто помнит прошлое на тысячу лет!

– Крайне польщена, мне очень интересно, но, э…

Вермейл вмешался:

– Обязанности мисс Даттин препятствуют ее отъезду из города в обозримом будущем. – Он шепнул ей на ухо: – Вас будут спрашивать о Кризисе. Не говорите им ничего.

Она второпях отошла.

В вестибюле ни следа посла Ольтика. Его замещал первый секретарь представительства, сухопарый и до того бледный, что поначалу Эладора не поняла, жив ли он. Даэринт какой-то там? Или какой-то Даэринт, нечто хвастливо-почетное, ей уже и не вспомнить после трех бокалов вина.

Оглянувшись на бальную залу, она увидела Перика, приковавшего к себе внимание, и решила, что продолжать вечеринку тоже не вариант. Прежде она уже посещала посла вместе с Келкином либо другими членами черзвычайного комитета. Его кабинет далее по коридору, после дубовой двери. Рядом, как ей помнилось, должна стоять скамейка. Может, там она сможет подождать, пока посол не пойдет обратно.

Шум веселья стихал позади, в пустом административном крыле посольства стояла мавзолейная тишина. На медные дверные таблички нанесены нелепо усложненные чины, так любимые хайитянами, а руны отмечали посмертную касту их обладателей. Заместитель секретаря по торговле, молитель. Помощник таможенного смотрителя, неусыпный. Она нашла дверь, за которой проход в приемную посла Ольтика, и та была открыта.

Она прошла туда, отыскала скамейку и присела, скромно сложив руки. Закрыла глаза и немного расслабилась. Прием вымотал ее сильнее, чем последняя неделя работы над докладом по Новому городу. Она позволила мыслям отвлечься.

Червячные пальцы обвили ей шею, голос мертвого деда зашипел из-под золоченой маски. Зябкость посольства сделалась сырым холодом семейной усыпальницы, где ее держали в плену во время Кризиса.

Эладора поперхнулась и выпрямилась на сиденье. Никого. Свидетелей ее потери самообладания нет, вот и прекрасно. Она выудила это воспоминание, сложила как бумажный лист и запихнула так глубоко, как смогла, мысленно навалив на него тяжелую стопку обитых тканью учебников истории. Постаралась успокоить рванувшее вскачь сердце. Дедушка умер; он умер двадцать лет назад, а потом опять – десять месяцев как это произошло. Так или иначе, его определенно, неопровержимо нет.

Здесь на стене карта. Выцвела и безнадежно устарела, что делало ее еще притягательней для исследователя истории. Город посередине – это Старый Хайт, в сотне миль к северу от Гвердона. Хайитянская Империя – мертвенно лиловая – расползалась в глубь материка на север и запад. На северо-востоке она облегала подножие ледяных гор сплошь до самого Варинта. На юге карта в лиловых точках и крапинах. Точки – заставы и торговые поселения. Крапины – земли, завоеванные Хайтом за прошедшие века, когда имперские неживые легионы и волшебные клинки были непобедимы.

В лиловом имелись разрывы. Например, Гвердон, в южном преддверии Хайта – щепотка пахотных земель с вассальным городом-государством. Остров Лирикс к востоку, а у его побережья гряда мелких островков под именем Джирдана, логово драконов и разбойников. А южнее: Ишмира, Маттаур, Севераст – старинные торговые города. Была бы карта точной, все три закрашивал бы красный, а не лиловый, цвет крови солдат Хайта, которые гибли, а потом гибли снова в дюжине войн на тех берегах.

Хайт представал тут едва ли не на пике развития, покрывая почти половину карты. В наши дни Хайт просто пятно: исконные земли, Варинт, да несколько крепостей. По-прежнему мощная сила, но несокрушимой ее не назвать.

Была бы карта точной, Гвердон изображался бы на ней ярким серебром, с серебристыми путями торговли, расходящимися во все четыре стороны и за края карты к Архипелагу, неся с собой чудеса расцвета алхимии. Мертвецы Хайта могли до конца времен неусыпно стоять в своих бесконечных шеренгах, но у живых жителей Гвердона нет времени ждать. Всегда пора заключать новые сделки.

«И, – с грустью подумала Эладора, – будь карта точной, сейчас был бы виден огонь и слышались вопли».

Приближались шаги. Это один из неусыпных охранников посольства. Она и до этого видела шествующих мертвецов, но их лица – никогда. Этих созданий не допускали на улицы Гвердона без предварительного разрешения дозора, и выходить им позволялось строго в масках. Некогда стража решила, что гвердонский люд ужаснется при виде ходячих скелетов. Старинный закон отжил свое, как эта карта, – в наше время в городе есть куда более страшные вещи. Тем не менее она не сразу подавила дрожь, когда скелет подошел к ней. Отвисла челюстная кость.

– Прошу прощения, вам нельзя здесь находиться. Возвращайтесь на прием, – произнес он замогильным голосом. Твердо, но уважительно взял ее мертвыми пальцами под руку, помог встать с лавочки и сопроводил к двери.

– Что происходит? – спросила она.

Череп не взглянул на нее.

– Произошел несчастный случай. Возвращайтесь к гостям, там вы будете в безопасности.

В глубине прохода кто-то из охраны поднял тревогу, послышался новый шум и топот бегущих ног. Зычный бас Ольтика. Но тут мертвец захлопнул перед ней дверь, и она осталась одна в тишине мавзолея.

Утром в кабинете Келкина «стоял дурдом». Эладора гадала, откуда взялись все эти люди – перевозбужденная орда, вызванная в наш мир волшебным словом «выборы». После нескольких минут без внимания она отловила пробегавшего писца и узнала, что Келкин завтракает в «Вулкане». Эта кофейня была частым пристанищем и фактически служебной конторой Келкина, когда его оппозиционный голос сиротливо звучал в парламенте, где властвовали барыжники. После возвращения к управлению городом путем чрезвычайного комитета ему понадобился настоящий кабинет со всякими роскошными излишествами, наподобие дверей. Захаживая в «Вулкан» сейчас, как подозревала Эладора, он скорее показывал себя горожанам, чем взаправду занимался делами.