Каменные небеса - Н. К. Джемисин

Шаффа замирает. Нэссун изумлена прошедшей по ней вспышкой жара, потом холодом. Медленно проходя эту странную, сложную эмоцию, она говорит:

– Что ты имеешь в виду?

– Я ожидал, что это сделает она, только и всего. – Сталь не пожимает плечами, но что-то в его голосе предполагает равнодушие. – Я угрожал ее общине. Ее друзьям, людям, которые ей дороги сейчас. Я думал, они обратятся против нее, и тогда этот выбор будет для нее более приемлем.

Люди, которые ей дороги сейчас.

– Она больше не в Тиримо?

– Нет. Она присоединилась к другой общине.

– И они… не убили ее?

– Нет. Удивительно. – Глаза Стали встречаются с глазами Нэссун. – Она знает, где ты сейчас. Врата сказали ей. Но она не идет, по крайней мере, пока. Прежде она хочет безопасно устроить своих друзей.

Нэссун сжимает челюсти.

– В любом случае меня больше нет в Джекити. И она не скоро задействует Врата, так что не сможет снова меня найти.

Сталь поворачивается к ней лицом, движение его слишком медленно и человечно, чтобы быть человеческим, хотя его ошеломление кажется искренним. Она терпеть не может, когда он движется медленно. От этого у нее мурашки по коже бегут.

– Воистину, ничто не длится вечно, – говорит он.

– То есть?

– Только то, что я недооценил тебя, малышка Нэссун. – Нэссун инстинктивно не нравится это обращение. Он снова принимает задумчивую позу, на сей раз быстро, к ее облегчению. – Думаю, лучше мне больше так не промахиваться.

С этими словами он исчезает. Нэссун, нахмурившись, смотрит на Шаффу, тот качает головой. Они надевают рюкзаки и направляются на запад.

* * *

2400: Восточные Экваториали (проверить, не была ли редкой сеть в этом районе, поскольку…), неизвестная община. Старинная местная песня рассказывает о сиделке, которая остановила внезапный взрыв и пирокластический поток, превратив его в лед. Один из ее пациентов подставил себя под арбалетный выстрел, чтобы защитить ее от толпы. Толпа дала ей уйти, она исчезла.

    Проектные записки Ятра Инноватора Дибарс

Сил Анагист: Четыре

ВСЯ ЭНЕРГИЯ ЕСТЬ ОДНО И ТО ЖЕ, в разных состояниях и под разными названиями. Движение создает тепло, которое также и световая волна, которая, как звук, растягивает или ослабляет межатомные связи в кристалле, гудящем сильными или слабыми связями. В зеркальном резонансе со всем этим состоит магия, яркое излучение жизни и смерти.

Наша роль такова: сплести вместе эти несовместимые энергии. Чтобы ими манипулировать и подчинять их и сквозь призму нашего сознания создать ни на что не похожую силу, которой нельзя противостоять. Создать из какофонии симфонию. Инструмент – великая машина, называемая Глубинный движитель. Мы его настройщики.

Цель: Геоаркания. Геоаркания пытается создать энергетический цикл бесконечной эффективности. Если у нас получится, мир никогда больше не узнает нужды и раздора… или так нам говорят. Проводники мало что объясняют кроме необходимого для нашей роли. Этого достаточно, чтобы понять, что мы – маленькие, незначительные мы – поможем направить человечество по новому пути к невообразимо яркому будущему. Может, мы и инструменты, но мы прекрасные инструменты для величайшей цели. В этом легко найти гордость.

Мы достаточно сильно настроены друг на друга, чтобы потеря Тетлевы на некоторое время стала проблемой. Когда мы объединяемся, формируя нашу начальную сеть, она не уравновешена. Тетлева был нашим контртенором, половиной длин волн спектра; без него ближе всех я, но мой природный резонанс чуть высоковат. В результате сеть слабее, чем должна бы быть. Наши питающие линии продолжают пытаться достичь несуществующего среднего диапазона Тетлевы.

Гэве в конце концов удается компенсировать потерю. Она проникает глубже, резонирует мощнее, и это затыкает дыру. Мы должны провести несколько дней, переделывая все связи сети, чтобы создать новую гармонию, но это несложно, просто затратно по времени. Нам не впервые приходится это делать.

Келенли соединяется с нашей сетью лишь временами. Это досадно, поскольку ее голос – глубокий, мощный и щекочущий в своей резкости – совершенен. Лучше, чем у Тетлевы, с диапазоном более широким, чем у всех нас вместе взятых. Но проводники сказали, чтобы мы к ней не привыкали.

– Она вступит при настоящем запуске Движителя, – говорит один, когда я спрашиваю, – но только если сумеет обучить вас тому, что она делает. Проводник Галлат хочет ее только в качестве резерва в День Запуска.

На поверхности это кажется разумным.

Когда Келенли – часть нас, она возглавляет нас. Это просто естественно, поскольку ее присутствие намного больше нашего. Почему? Что-то в том, как она это делает? Что-то еще. Это… удерживание ноты. Постоянное гулкое горение в срединной точке ее уравновешенных линий, в их эпицентре, чего никто из нас не понимает. Такое же горение в каждом из нас, но наше слабое и прерывистое, периодически вспыхивающее, чтобы снова быстро затихнуть. Ее – горит ровно, ее топливо словно неограниченно.

Чем бы ни было это ровное горение ноты, проводники открыли, что оно прекрасно координируется с пожирающим хаосом оникса. Этот оникс – контрольный кабошон всего Планетарного Движителя, и, хотя есть и другие пути запустить Движитель – более грубые, обходные варианты, включающие подсети или лунный камень, – в День Запуска нам непременно будут нужны точность и контроль оникса. Без этого наши шансы успешно запустить Геоарканию сильно снижаются… но пока ни у кого из нас недостает сил удерживать оникс дольше нескольких минут. Однако мы в священном трепете наблюдаем, как Келенли держит его целый час, затем действительно кажется невозмутимой, когда разъединяется с ним. Когда мы соединяемся с ониксом, он наказывает нас, лишая всего, что мы можем отдать, и оставляя нас в сне отключки много часов и даже дней, – но не ее. Его линии скорее ласкают, чем рвут ее. Ониксу она нравится. Это объяснение иррационально, но оно приходит на ум всем нам, так что мы начинаем так об этом думать. Теперь она должна научить нас стать более приятными ониксу, вместо нее.

Когда мы восстановили баланс и нас выпустили из проволочных кресел, вмещающих наши тела, пока наш мозг задействован, мы спотыкаемся и должны опираться на проводников, чтобы разойтись по нашим индивидуальным помещениям… когда все это сделано, она приходит нас навестить. Каждого лично, чтобы проводники ничего не заподозрили. В наших встречах лицом к лицу мы говорим вслух всякую чушь, а в это время она обращается земноречью ко всем нам одновременно.