Девочка из стен - Эй Джей Гнюзи

Подпольный сюрприз.

– Нет, – раздосадованно заключила миссис Лора, – нет. Это не сработает. Нужно его оттереть, отшлифовать и покрыть полиролем. Ник, добавь все это в список.

Отец семейства помолчал и со вздохом согласился:

– Ладно. Считай, все добавлено.

– Я правильно понимаю, – проговорил Маршалл, – что в следующие выходные вы нас снова впряжете? Все воскресенья месяца – отлично…

Эдди в углу тихонько застонал – первый звук, который он издал за последний час.

Мистер Ник повысил голос:

– Даже слышать не хочу. Вы как будто не видите: мы и так жалеем вас как можем. Учитывая, сколько всего в этом доме требует нашего внимания и сколько мы делаем без вашей помощи, вам не кажется, что полдня в неделю – это пустяки? Мы могли бы нагружать вас и почаще, но мы этого не делаем.

Мальчики не ответили. О стену прямо рядом с Элизой что-то ударилось. От неожиданности она вздрогнула. Наверное, Маршалл в показном отчаянии стукнулся затылком о гипсовую прослойку.

Повисла тишина. Элизе представилось, как мальчики и их родители рассматривают пол, который они только что раскопали под ковролином. Представился паркет – весь в пятнах, в черных потёках старости и разбухших тумаках, оставленных водами летнего урагана. Ей вспомнилось, каким был кухонный пол, после того как ее родители вскрыли прятавший его горчично-желтый линолеум. Им потребовалось немало времени, чтобы превратить замызганное деревянное покрытие в глянцевый, цвета сиропа паркет, каким он оставался и по сей день. Она вспомнила, как вместе с мамой валялась на животе на обретшем долгожданную новую жизнь полу и катала по нему хлопья «Чириос».

– К тому же, – продолжил мистер Ник, – если уж взялись за что-то, надо довести начатое до конца. Бросать работу на полпути – не дело. Лучше тогда вообще не браться.

– А мне вот интересно, – отозвался Маршалл, – если забивать на начатое так плохо, почему же мы живем здесь больше года, а все еще не разобрались с мышами?

– У нас нет мышей, Маршалл, – процедила миссис Лора. – Мы уже это обсуждали. Если бы они были, хоть одна да попалась бы в мышеловку.

О, Элиза эти мышеловки видела. По правде говоря, одна точно попалась – ее пятка.

– Кто же тогда ворует мою еду? – вскинулся Маршалл. – На прошлой неделе два «поп-тартса» [10 - Популярное американское печенье. – Прим. пер. ] пропало. И Эдди клянется, что не брал.

– Может, какие-нибудь жуки? – предположил Эдди.

– Точно! – подхватил мистер Ник. – Тебе не приходило в голову, что «поп-тартсы» могли приглянуться паре гигантских жуков?

– Ник, – укоризненно осекла его миссис Лора.

– Их стащили, – упрямо повторил Маршалл.

– Мыши не бегают с целыми печеньями в воровских котомках, – возразил мистер Ник. – Ты сам их съел и забыл.

– Ты их ел, Эдди? – уточнил Маршалл.

– Нет.

– Тогда, может, это вы? Мам, пап?

– Ты правда думаешь, что мы съели твои «поп-тартсы», Маршалл? – переспросил мистер Ник. – Выкрали их среди ночи, да?

– Вы меня за идиота не держите, – отчеканил Маршалл. – Я не тупой. И не маленький. Нет, сам я их не ел. Их сперли.

Элиза закрыла книгу. Да, не стоило брать «поп-тартсы».

Воскресный вечер

Даже внутри стен Элиза чувствовала сгущающиеся сумерки. Чувствовала всем своим телом: в своих замедлившихся движениях, в мышцах, отяжеленных вовсе не усталостью. Ее догадки подтверждали и доносившиеся с улицы звуки. Едва слышно переквакивались древесные лягушки. Стройным хором им подпевали сверчки. Дневные цикады окончили концерт до следующего дня и теперь, подумалось Элизе, разбивают себе ночлег в траве или, может, за листвой – мало ли, куда им вздумалось податься.

Воскресные работы Мейсонов подошли к завершению – или, даже скорее, как обычно, к открытому финалу, – и каждый отправился своей дорогой. Мистер Ник – отдыхать в своем кабинете наверху, миссис Лора – почитать на заднем крыльце, а мальчики – по спальням. Дверь за Маршаллом тут же захлопнулась, Эдди же просто притворил свою. К ночи в доме становилось тихо. Не скрежетала перетаскиваемая из комнаты в комнату стремянка, не ревела в гараже настольная пила. Даже заляпанный краской радиоприемник в коридоре торжественно замолкал.

Этим вечером Мейсоны, казалось, вовсе перестали обращать внимание на звуки, которые изрыгал дом в полнейшей тишине. Голоса пары верховых, совершавших ночную прогулку по дамбе, звучали так громко, словно доносились изнутри дома, из какой-нибудь пустой комнаты или чулана. Полы и потолки иногда поскрипывали, будто сами по себе. Прикорнув на диване в гостиной, сквозь сон можно было расслышать прошмыгнувшие где-то в доме шаги – и тут же списать это на перестукивание веток по обшивке дома или биение собственного сердца.

Но девочка тоже их слышала. В ее голове тут же зазмеились мысли: может, в доме был еще один «безбилетник», который, прямо как она, скользил незамеченным из комнаты в комнату? Может, он пришел за ней? Может, не одна она играет в прятки?

Без вести

Люди пропадают каждый день. Спасатели, друзья, соседи и родственники ищут их – гуляя по дорогам и набережным каналов, наведываясь в их любимые места, заглядывая на катки, в кафе, на детские площадки и потроша фургончики мороженщиков, кружа на вооруженных дальним светом машинах по ночным паркам… Люди пропадают каждый день. А вот находятся – не каждый. Если вообще находятся.

Но пропасть без вести не всегда значит исчезнуть.

Например, родные – дедушка в Миннесоте, тетя в Висконсине, троюродный брат в Иллинойсе – узнают, что их внучка и племянница пропала. Звонок из Луизианы оповещает их о несчастном случае: родители погибли, девочка провела ночь в приемной семье, которую для нее подыскала опека, – и сбежала. После себя она оставила только распахнутое окно спальни.

Родные в шоке, в панике. Они убиты горем и подавлены. Что им остается? Они отправляются в Луизиану. Из-за зимней непогоды их рейсы задерживаются – тогда они прыгают по машинам. По прибытии они разговаривают с полицией и женщиной из приемной семьи, раздосадованной, но совершенно бесполезной. Они садятся за руль и курсируют по незнакомым улицам города, ездят по дорогам, по которым, как им кажется, родители возили ее, пока были живы. Они идут к ним домой, обыскивают там все, но находят только горящие лампы, все еще ждущие возвращения хозяев. Они не сдаются. Выключают свет и выходят на улицу, в промозглый холод. Поддаваясь ужасающим догадкам, они кидаются обыскивать канавы и переулки. Они заглядывают в окна соседних домов, надеясь, что вот-вот в их угрюмых серых отблесках возникнет ее лицо. Что она улыбнется им, жмурясь от света их фонарей.