Девочка из стен - Эй Джей Гнюзи

Элиза, прячься!

Девочка отшатнулась, словно ее ударило током.

Ее спасло разыгравшееся воображение – только и всего. Ключ поворачивался. Ее сердце бешено колотилось. Она огляделась вокруг. Готовы ли стены прачечной пустить ее в свои недра?

Мейсоны входят в свой дом

Мальчики бросили сумки на кафельный пол прихожей рядом с внучатыми часами. Мистер Ник положил почту на маленький дубовый столик. А потом они разделились.

Маршалл потащился в гостиную, барабаня мощными костяшками пальцев по лепнине. Мистер Ник медленно и размеренно затопал по лестнице, похлопывая рукой по перилам. А Эдди быстрым размашистым шагом направился в библиотеку – в сторону девочки. У одной из книжных полок он резко остановился – и крутанул небольшой глобус.

Телевизор в гостиной заговорил голосом Судьи Джуди [8 - Ведущая одноименного американского судебного реалити-шоу. – Прим. пер. ] – но Маршалл тут же переключил канал. Мистер Ник был уже на втором этаже. Он зашел в кабинет, и его шаги сменились мерным клекотом стула на колесиках. Эдди тем временем вошел в прачечную, где пряталась девочка. Пошаркивая по кафельному полу, он прошествовал мимо стиральной машины и сушилки на заднее крыльцо. Там он задержался общипать выползшие тростинки плетеного кресла, затем открыл дверь и вышел на улицу.

Можно было выдохнуть. Девочка, скорчившаяся в тесной, темной бельевой шахте, наконец позволила себе расслабить напряженные мышцы рук и ног. Она дрожала – адреналин все еще струился по телу. Как же глупо она чуть не попалась!

Благо такое случалось нечасто. Но нужно было исключить любые ошибки. Она должна была стать продолжением самого дома.

Старайся лучше. На этот раз в голове звучал только ее собственный голос. Кому еще было предостеречь ее? Хотелось, чтобы рядом был кто-то, кто мог бы отругать, положить руку ей на плечо и укоризненно покачать головой. Саму себя особо не пожуришь.

Старайся лучше. Она вдохнула. Глубоко, медленно, спокойно. Она представила, как ее тело становится темным, полупрозрачным. Ей нравилось это место – потайной ход. Ее потайной ход. Он отличался от других закутков, в которых она пряталась. Он казался самым нутром дома. Его сердцем или желудком. В руках она держала мамин носок. Мейсоны рассаживались по разным уголкам дома и двора – а она прижимала старый носок к щеке.

Элиза держала мамин носок – и плакала.

Задымленное пробуждение

В декабре прошлого года домой из городского парка Элиза ползла на четвереньках по битому стеклу. Огонь позади нее ревел так громко, что она не была уверена, сможет ли когда-нибудь слышать. Выбираясь наружу, она стерла ладони и чуть не задохнулась парами бензина. Присела она, только добравшись до высоких зарослей сорняков чуть поодаль. Руки горели, а спину опалило жаром. Пушистые соцветия сорняков щекотали щеки. Ноги впитывали холод стылой земли. Она смотрела на столб черного дыма, поднимающийся высоко в небо от двух машин – грузовика и автомобиля ее родителей.

Она была умной девочкой. Очень взрослой для своего возраста. Она прекрасно понимала, на что смотрит. Понимала, что мамы и папы больше нет.

Когда ее нашли, она шла по обочине дороги через Вудлендский мост, примерно в двух милях от аварии.

Она почувствовала, как они пробиваются в ее мир. Они были в придорожных сорняках, хватающих ее за ноги. В темных деревьях по обеим сторонам дороги, раскачивающиеся ветки которых больше походили на руки. В скрежете барж, пришвартовывавшихся далеко внизу, под мостом. В свете их бьющих в небо прожекторов. В лязге и глухих ударах стыковочных цепей. Все вокруг говорило их голосами. Но они были слишком тихими, чтобы разобрать слова.

Вы знаете, куда она направлялась? Она одна перебралась через мост – авария случилась в паре миль отсюда.

Куда ты шла, малышка? Ты прописана по адресу в другой стороне.

Когда ее привезли, она сказала мне, что там, в Плакеминсе, находится ее старый дом. Сейчас там живет другая семья.

Элиза, мы можем позвонить еще кому-нибудь? Ты знаешь кого-нибудь в городе? Или, может, твои родители знали?

Она молчит.

Ты можешь переночевать у кого-нибудь из родственников? Или пожить у них какое-то время, пока мы со всем не разберемся?

Сколько ни задавайте ей вопросов, шеф, – она не ответит.

Шахта

Элизе придется просидеть в потайной бельевой шахте все долгие послеполуденные часы – до самой ночи. Тут ее не найдут – шахта была заблокирована давным-давно и не использовалась. Какой-то предыдущий владелец поставил в главной ванной комнате на втором этаже большой шкаф – и тем самым перекрыл ее. Но Элиза вернула шахту к жизни. Пару месяцев назад, когда Мейсоны были в отъезде, она нашла в гараже маленькую пилу и прорезала тонкую деревянную заднюю стенку шкафа (срез был косой, неровный, но папа все равно гордился бы). Лаз, достаточно большой, чтобы девочка могла проползти на животе в его недра, был спрятан за стопкой старых полотенец и запасной туалетной бумагой. Уже изнутри шахты, встав на небольшие поперечные балки, девочка втиснула вырезанный кусок стенки на место. Хотя задняя панель шкафа обзавелась шрамом, а белая краска по краям среза отслоилась, обнаружить скрытый лаз можно было, только зная, куда смотреть. Сама шахта была достаточно узкой – прижавшись спиной к одной стороне, Элиза могла спокойно спускаться и подниматься по желобу.

Но дно шахты, ее раскрытая пасть в стене прачечной, было, пожалуй, главной причиной, почему Элиза любила этот лаз больше всех своих прочих ходов в межстенье. Именно здесь она узнала о существовании бельевой шахты. Когда дом еще принадлежал ее родителям, выходное отверстие было заколочено квадратной фанерой, настолько уродливой, что отец решил выломать ее – и тогда они нашли забытую старую шахту. Мама была на работе, поэтому папа позвал Элизу. Они вооружились самым мощным отцовским фонариком – и отправились исследовать узкую стенную башню.

– Сколько же в этом доме странностей, – покачал головой отец. Он был художником, поэтому перенес доску в гаражную пристройку и выкрасил ее в темно-зеленый лесной цвет. А когда она высохла – взял тонкую кисточку и быстрыми росчерками краски взрастил по центру дерево. Плакучую иву в белом цвету.

Какое-то время панно радовало глаз, но близость к водопроводным механизмам стиральной машины сделала свое дело: с годами нарисованное дерево начало мокнуть, разбухать и трескаться. Элиза была уверена, что очень скоро мистер и миссис Мейсон затеют очередной ремонт, в ходе которого подкрасят или вовсе замажут дерево, а заодно обнаружат скрытую за ним шахту.