Нордвуд. Сумрачный город - Хелен Тодд

Туман на площади сгустился. Он смешался со вспышкой чар. Ланс наступал, надеясь, что Тай вступит в игру, но тот замер, безжизненно смотря в сторону океана. Побледневшие губы исказила ухмылка, а в уголке появилась кровь.

Первое, что услышал Ланс, помимо шагов проклятых и слов заклинаний, – хрип. Не было времени наблюдать, и он пошел в атаку, надеясь, что справится до прибытия подмоги.

Тай со злости сжимал зубы. Каждый новый вдох отзывался болью в груди. В него вонзали сотню невидимых иголок, высасывающих жизнь. Это конец. Пути назад нет. Не помня, как исчезли черные нити, Тай, шатаясь, отступил на пару шагов и уперся в холодную и влажную стену одного из прибрежных домов. В любой момент нападающий – видимо, Ловец, раз в его руке светился синий символ, забирающий душу, – найдет его. Удивляло только то, что Фелон, проклятый, отмечающий жертву, не поставил метку. Без нее, если Тай погибнет, Ловец не сможет получить добычу.

Важно ли это было сейчас, когда Ланс остался один, когда вместо четкой картинки перед глазами – мутная пелена?

Улицу наполнил могильный холод. Возникало ощущение, что из нее выпили жизнь так же, как вот-вот она исчезнет у Тая. Послышался свист. Тонкий, смешивавшийся с навязчивой пульсацией крови в висках. Нужно было держаться, дышать, сопротивляться магии, подчинить ее, помочь напарнику… Но слишком поздно. Тай не перестал чувствовать страх. Руки больше не слушались, и он едва стоял на ногах. Слабость растекалась вместе с желанием закрыть глаза и подчиниться правилам Нордвуда: если твоя магия неподконтрольна тебе, то ты не должен жить.

Вместо мыслей – навязчивая идея проверить, не сон ли это был; действительно ли непослушные, онемевшие пальцы были не в состоянии превратиться в кулак.

Неуклюжий, шаткий шаг, неловкое движение рукой, выпустившей заклинание, чтобы помочь Лансу, закрывая внезапно появившийся силуэт напарника от нападения сзади…

Тай упал на колени, затуманенный серый взгляд в последний раз окинул улицу Нордвуда и погас.

Глубокий вдох. Соленый воздух неприятно горчил. Плевать на это пламя, разъедающее изнутри. Все закончится, исчезнет, а мир превратится в темноту, обволакивая вечным холодом и лишая болезненных ощущений.

Тай помог напарнику, они наверняка сохранили жизнь жертвы, вряд ли проклятые успели вынуть душу. Все завершилось правильно – с выполненным долгом.

– Ланс! – Голос Тодора, опоздавшего на несколько мгновений, прогремел на всю площадь.

Он больше не чувствовал брата. Их связь оборвалась – Тай был мертв.

Черные глаза Тодора пристально наблюдали за сменяющими друг друга тенями в искусственном тумане, пока Ланс не переместился. Тот послал ему сигнал, окликнул, подтверждая свое появление, выждал около минуты и выпустил волну темной энергии.

Она прокатилась по площади короткими вспышками и превратила проклятых в пламя, а затем, несмотря на моросящий дождь, в пепел.

Это было заклинание, за которое Тодор расплатился бы жизнью брата – нарушилось равновесие магии между ним и Таем. Но сейчас, прислушиваясь к звукам пустынной прибрежной улицы в Рыбацком городке, он знал, что Тай не дышит. И, судя по остывавшей крови, которую улавливало вампирское чутье, тот погиб еще до его появления.

Они могли сосуществовать, пока использовали силу поровну, но сегодня, возвращая Аннетт из мертвых, Тодор забрал из источника больше положенного. Не думал – делал, пытаясь вдохнуть жизнь в одного из будущих владельцев зеркального знака. Она шанс для города, та, кто сможет впитать его энергию и восстановить защиту.

И за это пришлось заплатить.

Слишком дорого, чтобы твердо стоять на ногах перед телом Тая.

В груди что-то сжалось. Горечь потери, которая никогда не уходила из его сердца, а ждала в тени, чтобы напомнить о себе в момент слабости. В момент, когда Тодор Рэндел потерял контроль над собственными чувствами.

Глядя на побледневшее, до боли схожее с его собственным отражением в зеркале лицо, Тодор закрыл заблестевшие от влаги глаза, а когда открыл, склеры покраснели. Вместо улыбки – животный оскал. Тодор прокусил собственное запястье и влил горячую кровь в рот Таю.

Короткое заклинание, чтобы алая жидкость вместе с ядом вампира попала в желудок.

Далее – перемещение, экспериментальное зелье и несколько суток полного забвения, когда Тодор вливал в брата новые отвары и собственную кровь, без которых обращение после смерти было бы невозможным.

Время тянулось невыносимо долго. За тонкой стеной небольшой лаборатории находилась Аннетт, приходившая в себя. Ей повезло, что вампирский яд попал в нее до гибели, и с помощью редких и подпольно изготовленных снадобий она проснулась человеком.

А здесь, в пустой комнате, лежал Тай. Бледный, похожий на белую мраморную скульптуру на старом кладбище.

В помещении царил холод. Он был необходим, чтобы пробудить голод, который должна спровоцировать свежая благодаря заклинанию кровь.

Тодор задумчиво смотрел на плотно задернутые черные шторы. Понимал, что дважды за последнее время преступил закон. В случае с Аннетт никто не узнает, она осталась жива. Тай… был обращен без согласия. И, если очнется и не придет в себя, будут проблемы.

Тишину в комнате нарушило тихое шипение. Тодор сжал ладонь в кулак, до боли впиваясь в кожу короткими ногтями. На запястье правой руки прорисовывался зеркальный знак Y, символ смерти, символ, позволяющий стать частью предсказания и в то же время обязывающий видеть конец каждого из ведьмаков, кто связан с ним. Видеть, чтобы спасти. Но теперь, когда он стал зеркальным, Тодор будет ощущать их смерть, переживать, быть на их месте. Так он будет знать причину, знать слабость ведьмаков.

И тогда Нордвуд поможет ему, даст испытания, проявляющие эмоции, выворачивающие наизнанку, ведь неконтролируемые чувства – гибель. Магия главного источника никогда не подчинится тем, кто не готов бороться со своей болью.

– Ты вновь думаешь о них, вновь думаешь о городе, чтобы заглушить собственное горе. – Тай шептал, едва шевеля пересохшими губами. – И я улавливаю аромат крови, который будоражит мое сознание…

Тодор оцепенел, не зная, как Тай примет его решение об обращении. И невольно на его лице появилась полуулыбка. Жив. Остальное уже было неважно. Жив!

– Ты пошел на риск… Я мог не очнуться.

– Я помогу выпить зелье. Через пару недель адаптируешься. А пока отлежись.

Тодор выжидающе замер, но ни разу не пожалел о своем решении. Он сделал то, что должен был, – дал жизнь брату.