Черная полоса - Владимир Колычев

Завтрак Матвей готовить не стал, на скорую руку состряпал пару бутербродов, поставил на плиту чайник.

Охмурила его Лилька, окрутила. С ее подачи он снял квартиру в Москве, поселился там вместе с ней. Скучать она ему не давала, веселила и удовлетворяла. Только вот иной раз на него накатывала жуткая тоска. Неужели Лилька – это навсегда? Волком душа от этой мысли не выла. Но бывало такое, что жалобно поскуливала.

Матвей уже расправился со вторым бутербродом, когда в дверь кто-то позвонил.

За порогом, посматривая на лестницу, стоял Антоха. Он заметно нервничал.

– Случилось чего? – спросил Матвей и посторонился, пропуская его в дом.

И зачем он только попросил Антоху помочь ему с переездом? Будет теперь таскаться к нему по поводу и без такового.

– Случилось, – ответил Антоха, закрыл за собой дверь и зачем-то посмотрел в глазок.

– Рассказывай! – сурово потребовал Матвей.

Он решил не пропускать Антоху дальше порога, пока тот все не изложит. А там уже будет видно.

– Да проблемы у нас.

– У кого?

– Чистик это все замутил.

– Что замутил?

– Да заказ на одного карася принял. Мы к нему на хату вломились, взяли за жабры, тут проблема и нарисовалась.

– Теперь тебе нужно лечь на дно, да? – жестко спросил Матвей.

– Ну да, хотелось бы.

– Ты пришел ко мне? Подставляешь меня и Лильку. Это при том, что я не при делах.

– При делах, – заявил Антоха и качнул головой.

– Ты ничего не попутал?

– Помнишь мажора с телкой? Василиса, да?

– Василиса, – сказал Матвей, исподлобья глянул на гостя и движением головы позвал его за собой на кухню.

Лильке совсем не обязательно знать о Василисе. Да и проблемы Антона ее не касаются. Пусть спит.

– Можно? – спросил Антоха и, не дожидаясь разрешения, смахнул с тарелки бутерброд.

Но Матвей его отобрал, жестко посмотрел в глаза незваного гостя и заявил:

– Сначала говорить, потом жевать!

– Короче, Василиса меня видела.

– Где видела?

– Ну, в доме у карася. У себя. Мы ведь на ее отца наехали и на мать. Я сначала не понял, что это Василиса была.

– Что с ней?

– Да она-то сбежала. Из окна выпрыгнула. Утяк стрелять начал, Чистик на него наехал. Уходить, сказал, надо.

– А что с родителями?

– Отца мы на бабло раскручивали.

– Раскрутили?

– Да не успели. Говорю же, Василиса сбежала. Она ментов могла вызвать и меня видела.

– Узнала?

Матвей понимал, чем вся эта история может для него обернуться. Если Василиса узнала Антоху, то будет грешить и на него. Она ведь думает, что они одного поля ягоды.

– Мы без масок были.

– Без масок? – У Матвея зачесались кулаки.

Антоха фактически подставил его. Причем под убийство. Если Чистик хозяйничал в чужом доме без масок, то это значит, он не собирался оставлять хозяев в живых. Василису тоже должны были грохнуть. Тот же Антоха мог это сделать. Именно поэтому Матвею и захотелось сломать ему челюсть.

– Чистик сказал… – пробурчал Антоха.

– Велел замочить всех?

– Нет. – Антоха отвел взгляд.

– Что нет?

– Я не думал, что надо было мочить.

– А надо было?

– Я думал, мы деньги возьмем и свалим. Девка должна была заверещать, чтобы отец ее раскололся. Я Утяку знак подал, потом смотрю, а это Василиса. Сразу не догнал.

– Да ты и сейчас не догоняешь! Что с ее предками?

– Чистик…

– Замочили вы их?

– Ну да, матушку сразу. Я думал, Чистик ее просто попользует, а он ей удавку на шею. Потом отца…

– А Василиса сбежала?

– Ну да.

– Ее вы тоже должны были попользовать? – зло спросил Матвей и тут же ударил от всей души в челюсть, как и хотел.

Антоха отлетел к стене, гулко стукнулся об нее головой. Пустая она, потому и гулко получилось.

Матвей размахнулся, чтобы добить его, но Антоха пугливо закрылся руками. Матвей презрительно скривил губы, глядя на него. Обмельчала поселковая братва, до состояния мышиной стаи опустилась, потому и настало раздолье для таких ублюдков, как Чистик. Пока жив был Верес, это дерьмо болталось где-то на дне, а сейчас всплыло на поверхность. Почему Матвей не грохнул этого ублюдка еще тогда, когда тот бросил гранату ему под ноги?

Сначала бандиты задушили маму, затем и отца. Их больше нет и никогда не будет. Василиса понимала, что должна принять это как данность. Мир жесток, в нем царит насилие, смерть правит бал. Она знала это, и ей нетрудно было со смирением думать о случившемся, пока действовало успокоительное. Нервы девушки были свернуты в жгут, душа лежала где-то на третьей полке, в голове стоял туман, а перед глазами – мама.

Она подходила к дочери все ближе, и голос ее звучал все громче. Мама звала Василису обедать. Отец, дескать, уже за столом, суп с фрикадельками остывает. А готовила она вкусно. Больше не будет.

Маму отвезли в морг. Вместе с отцом. Их никогда больше не будет. От этой мысли Василисе захотелось взвыть во весь голос, но крик застрял где-то глубоко внутри. Зато из глаз ее покатились слезы.

– Василиса Константиновна, как вы себя чувствуете? – откуда-то издали спросил незнакомый мужской голос.

Слезы продолжали течь, но пелена спала с глаз. Василиса с трудом сфокусировала взгляд на пожилом мужчине с волевым лицом и жестким бобриком седых волос.

– Моя фамилия Кистенев. Я назначен следователем по делу… – Мужчина запнулся, осознав деликатность момента.

Василиса не прочь была пощадить себя, но в ней взыграло чувство протеста.

– Эти ублюдки убили моих родителей! – выплеснула она из себя. – Вы должны их найти!

– Мы их найдем. Если вы нам поможете. – Следователь смотрел ей прямо в глаза.

– Я знаю одного, – сказала Василиса.

Лекарство все еще держало ее под гнетом, и ей пришлось напрячь память. Она рассказала Кистеневу, как Глеб подрезал «Ауди» и бандиты его за это поставили на деньги, упомянула про Антоху и Матвея, которые дрались с охраной Рубахова.