Метро 2033. Ладога - Дмитрий Ермаков

Жанна всхлипнула, обняла товарища и зарылась носом в его шубу. Так сидели они долго в полной тишине.

В это время снова заскрипели ступеньки лестницы. На вышку спешили солдаты бункера, чтобы проверить, живы ли постовые.

Глава 3

Примирение

После драки с Жанной Алиса шла по коридорам, словно сомнамбула, сама не зная, куда и зачем. Возвращаться домой к мужу не хотелось. Изливать душевную боль Диане – тоже. Та и так в последние дни с завидным постоянством работала жилеткой для Алисиных слез, а ведь у нее были свои проблемы. К кому еще обратиться со своей болью, Чайка не знала. Штатного психолога в бункере не числилось.

Так она шла довольно долго, пока не оказалась в тупике. Узкий коридор заканчивался неприметной стальной дверью. Никаких ответвлений. Дальше пути нет, только назад. Алиса тяжко вздохнула и хотела уже плестись обратно, но тут заметила надпись на двери.

«Церковь».

Вот так, без лишнего пафоса. Небольшими желтыми буквами, обведенными по трафарету. Над дверным косяком был нарисован православный крест. Никаких украшений. Женщина, немного помявшись на пороге, решилась постучать. Она считала себя верующей, молилась, как могла. Живя в метро Петербурга, даже захаживала время от времени в храм, Подземный Исаакий, находившийся возле станции «Невский проспект». Но про то, что в бункере «Кирпичного завода» есть своя церковь, Алиса раньше не слышала.

– Войдите! – раздался мягкий, приятный мужской голос.

Чайка толкнула дверь, которая отворилась с тихим скрипом, и оказалась в темном помещении, где горела лишь одна маленькая лампочка. Это была совсем небольшая комната, не больше их с Игнатом «семейного гнездышка». Вдоль стен стояли две лавки. Напротив двери – небольшой иконостас с изображениями Богородицы и Спасителя. Алиса робко перекрестилась, огляделась по сторонам, и только тут заметила молодого мужчину с жиденькой бородкой и забавными усиками, одетого во все черное. Он сидел на краю одной из лавок и с любопытством смотрел на посетительницу.

– Здра… Здрасьте… – произнесла женщина, потом спохватилась и добавила: – …батюшка.

Священник тихо засмеялся.

– Ты даже знаешь, сестренка, как к нашему брату надо обращаться. А то все «поп» да «поп». Иногда еще – «святой отец»… Порадовала, порадовала. Меня зовут отец Иоанн. Ты садись, садись рядом. Не бойся.

Чайка присела на край скамейки, с любопытством рассматривая священника. На вид отцу Иоанну было не больше тридцати лет. Алиса всегда считала, что священниками служат только совсем уже седые дедушки. Но сейчас перед ней сидел человек лишь ненамного ее старше.

– Ты не бойся, – повторил священник ласково, с теплой улыбкой глядя на посетительницу. – Прошли те времена, когда женщин за брюки гнали из церквей, аки грешниц великих.

Та хихикнула в ответ. Потом смутилась и опустила глаза в пол. Ей тоже доводилось слышать истории о зловещих бабушках, которые в прежние времена комментировали каждый шаг несчастного, впервые переступившего порог православного храма.

– Что привело тебя сюда? – спросил отец Иоанн спустя некоторое время, в продолжение которого Алиса рассматривала скромное убранство церкви, а священник с интересом изучал игру эмоций на лице девушки.

– Да так, просто шла… – Прозвучало неубедительно. Алиса забрела в самый дальний отсек бункера. Просто так сюда вряд ли кто-то захаживал.

– Не знаю, куда мне идти и что делать, – добавила Чайка, и вот это уже звучало гораздо ближе к истине.

– С мужем конфликт? – Священник сказал это так просто, словно речь шла о совершенно очевидном.

Но Алису его слова изумили и даже слегка испугали. Конечно, про пощечину, которую она отвесила Игнату, могли узнать соседи. Но это случилось меньше получаса назад. Едва ли слухи успели дойти сюда, на самую окраину подземелья.

– Но как? … – с трудом выдавила из себя женщина.

– Не волнуйся, сестренка. – Священник снова тихо, ласково засмеялся. – Даром чтения мыслей не обладаю. Господь не наделил. Просто опыт. Ты не смотри, что я не старик с седой бородой да с носом-картошкой.

Он скорчил смешную гримасу и сам же расхохотался. Чайка улыбнулась в ответ. Отец Иоанн умел расположить к себе людей.

– Я не старец. Даже не младостарец. Но людей видел, жизнь видел… И совет дать могу. Ты расскажи…

Изливать незнакомому человеку, тем более мужчине, всю горечь, накопившуюся в душе, Алиса не решилась. Она просто тяжко вздохнула, обхватила голову руками и произнесла:

– Он – хороший. Но он не может подождать, пока у меня все утрясется на работе. И… И смотрит на других женщин. О многоженстве мечтает, представляете.

– Только смотрит? – уточнил священник. – Тогда это еще не большая беда.

Чайка от возмущения чуть не вскочила на ноги. С трудом ей удалось обуздать первый порыв негодования.

– Вы что, батюшка, Евангелие не читали? ! «Кто смотрит на женщину с вожделением, тот уже прелюбодействовал с ней в сердце своем».

– Читал, – мягким, примирительным тоном отвечал отец Иоанн. – Но не забывай, мужчины совсем иначе устроены. Знаешь, как говорят: «Мужчина с Марса, женщина с Венеры»? Мы живем рядом. Но мы такие разные…

Чайка слушала отца Иоанна и ушам своим не верила. В ее представлении священник должен был выглядеть совсем другим и рассуждать иначе, грозно обличать пороки развращенных людей, грозить адскими мучениями и так далее.

– Марс, Венера… А вы точно православный священник? Может, вы это… Как его… Протестант? – В душу Алисы стало закрадываться подозрение, что перед ней или ряженый, или мошенник, или этот человек представляет какую-то другую конфессию, где иначе трактуют Библию.

– А ты многое знаешь! – Батюшка уважительно хмыкнул. – Вон, и про протестантов слышала.

– У нас, в Оккервиле, дают хорошее образование, – с гордостью ответила Чайка, потом помрачнела и добавила тихо: – Давали…

Расспрашивать ее про судьбу родной общины отец Иоанн не стал, продолжил разговор.

– Да, я точно священник. Настоящий. Рукоположен в иереи нашим прежним батюшкой, отцом Романом, царство ему небесное.

«Жаль, что этот отец Роман умер, – подумала Алиса, – вот он бы наверняка все правильно объяснил».

– Но ты не случайно вспомнила протестантов, сестренка. Они многое упростили, потеряли меру, но кое в чем были правы. Времена меняются, и язык церкви должен меняться.