Ведич - Василий Головачев

Мальчик прижился быстро. Он вообще рос покладистым, всегда готовым помочь, открытым и дружелюбным. Любил заниматься в саду, задумчиво рассматривать цветы, возиться с растениями, мастерил планеры, но особенно ему нравилось ходить в лес по грибы, что весьма радовало Глеба Евдокимовича, заядлого грибника. Дочери к этому занятию относились с прохладцей. Да и жена почему-то побаивалась леса, хотя с мужем иногда совершала прогулки по ближайшим грибным местам, отступившим от Жуковки из-за отсутствия хорошей службы лесничества и замусоренности лесов.

Радовало Тарасова и рвение Сергия к учёбе. По сути, мальчик был уже готов к поступлению в Физтех и даже мог бы, наверное, сдать экзамены за первый курс. Во всяком случае он привёз с собой кучу пособий, учебников, а главное – ноутбук и специальные программы для занятий в Интернете, и пользовался каждой свободной минутой для пополнения знаний. При этом Сергий не увлекался играми и совсем не интересовался каналами для получения «дурного опыта», как сказал Дима Булавин. Ни «эротика», ни «приятные знакомства», ни «ню-шоу» мальчика не волновали.

До конца августа Сергий окончательно стал своим в семье Тарасовых, ни разу не дав Глебу Евдокимовичу пожалеть о своём решении.

А поздно вечером двадцать восьмого августа к нему вдруг постучался гость, которого он совсем не ждал.

Гость был гладко брит, причём везде; то есть круглая голова его не имела волос и в свете уличного фонаря бросала блики, как полированная кость. Поэтому Тарасов не сразу признал в нём старого друга.

– Никифор? Хмель? !

– Он самый, – усмехнулся бывший майор спецгруппы «Тайфун».

– Вот уж кого не ждал! Заходи.

Они прошли в дом.

Тарасов зажёг свет в кухне, плотно задёрнул занавески, с любопытством оглядел соратника по войне с конунгами.

– Что, изменился? – снова усмехнулся скупо Хмель.

– Есть немного. С волосами ты смотрелся иначе.

– Каждому времени свои волосы. Зато ты практически не изменился. Сколько мы не виделись? Лет пять?

– Что-то около того. Какими ветрами тебя занесло в наши края?

– Криминальными.

– Ты по-прежнему работаешь в команде по перевоспитанию чиновников?

– Нет. КОП расформирована, президентские структуры почти полностью попали под влияние агентуры Синклита. – Хмель бросил взгляд на графин с водой. – Нам пришлось реанимировать ЧК.

– Есть хочешь? – спохватился Глеб Евдокимович; он был в майке и шортах.

– Скорее пить, – ответил Никифор, одетый в джинсы и серую рубашку с погончиками; в руках у него ничего не было, лишь на поясе висел пенальчик с мобильным телефоном.

– Мои спят…

– Не вздумай будить, пусть спят. Я у тебя прокантуюсь до утра, а в шесть уеду в Брянск. Где тут у тебя можно тихо помыться?

– Залезай в ванну.

Пока гость мылся, Тарасов включил чайник, сварганил бутерброды с сыром, порезал овощи, выставил вазу с яблоками.

Хмель вышел посвежевший, вытирая мускулистый торс полотенцем, пригладил череп ладонями, уселся за стол.

– Кайф после жары!

– Пьёшь? Могу предложить местную водку, вино, пиво.

– Разве что пиво, особенно если холодное. Позволяю себе изредка, знаешь ли, когда жарко. Остальное – лишнее. Сам-то потребляешь?

– Нет.

– Жена смотрит косо?

Глеб Евдокимович улыбнулся:

– Софья не может смотреть на меня косо. Мы понимаем друг друга с полуслова. Твоя как? Дети есть?

– А как же. – Взгляд Никифора потеплел. – Двое, все пацаны. Шарифа в норме, работает в комиссии МЧС, часто в командировках, так что я больше один, чем с ней. Зато потом встречи получаются…

– Понимаю. Ладно, ешь и рассказывай. Наших кого-нибудь видел?

– С Ираклием встречался зимой, такой же лысый, как и я. Мы с ним смотримся как братья.

– У него всё нормально с Марией?

– Похоже, она наконец поняла, что он единственный, кто любит её по-настоящему. Живут душа в душу. Сыну Сергею уже тринадцать, вымахал под метр восемьдесят, учится в местной Школе Шерстнева. Слышал о такой?

Тарасов наметил улыбку, уловив косой взгляд гостя.

– Можешь не проверять, у нас тут рядом, в Фошне, такая же Школа располагается. Мои с сентября начнут там учиться.

– Я тут из-за неё.

– Это интересно. Имеешь право поделиться?

– Мы в одной лодке, Витязь, ты обязан знать, что творится вокруг. Кстати, что в стране делается, знаешь?

– Сделал недавно структурно-социальный анализ, хреновые дела, если честно.

– У меня по этому параметру собрана вся информация, в особенности что касается общего состояния преступности. После распада Союза в начале девяностых преступность в России представляла некоторое количество бандформирований, кучкующихся по территориальному признаку.

– «Солнцевские», «таганские»…

– «Тамбовские», «краснодарские», «владивостокские» и прочие. В основном – «творческие союзы» бывших спортсменов и уголовников.

– В Гришиной Слободе у нас родился такой такой союз – Клуб спортивного совершенствования.

– Да знаю, – поморщился Хмель. – Из-за него меня и направили сюда, хотя я отвечаю за другой регион. Тебя не стали вовлекать в это дело, ты на виду, и на тебе Серебряный мальчик.

– Поподробней, пожалуйста.

– Ну, если ты делал соцанализ, должен сам всё сообразить. Закончу мысль. Когда в конце девяностых у бандитов появились деньги, они стали подкупать сотрудников правоохранительных органов и чиновников.

– Что происходит и сегодня сплошь и рядом.

– Силовики занялись «крышеванием» бандитских структур. Затем после приватизации появились очень большие деньги, и оргпреступность слилась в экстазе с новыми хозяевами жизни. Что это породило?

– Начался процесс ассимиляции.

– Точно! Бандиты ринулись в коммерцию, превратились в «уважаемых бизнесменов», подались в политику, пересели в машины с мигалками, да ещё и с милицейской охраной…

– А силовики вместо них начали ездить на «стрелки»…

– И решать другие вопросы с помощью отстрела мешающих. Друг мой Егор, преступность продолжает расти! Её уже не уничтожишь на среднем уровне, только сверху! Надо нейтрализовать высшие властные структуры, вплоть до Генпрокурора и выше! Конунги это понимают и прибирают к рукам все нужные посты в государстве.

– К чему это ты?

– К тому, что меня, Витязя, направляют разбираться не на тот уровень, какого я достоин. Клуб спортсменов в Гришиной Слободе – мелкая проблемка, с которой должны управляться наши люди на местах. А я с трудом успел уберечь одну девочку… – Никифор замолчал, сунул в рот бутерброд.