Возвращение джинна - Василий Головачев

– Мы работаем… э-э… просканировали… его полевые характеристики позволяют…

Ульрих влез в кокон начальника смены, закуклился.

Тот замолчал, сбитый с толку, не зная, как на это реагировать. Панк обернулся к Ираиде, молча разглядывающей лоснящуюся многогорбую тушу «Сторожа».

– Как, хорош?

– Брат показывал мне витейры моллюскора. Они очень похожи – моллюскор и этот монстр.

– Ульрих утверждает, что они родственники в какой-то мере. Хотя, может быть, это и есть моллюскор, только почти сдохший.

– Отличная мысль, герцог, – раздался в наушниках раций голос Хорста. – А ты не такой рохля, каким кажешься.

Панк и Ираида обменялись взглядами. Ираида покачала головой, перешла на личную волну:

– Если этого умника не поставить на место…

– Пусть тешится иллюзиями, что ему все дозволено, – улыбнулся Герман. – Щенок привык считать всех недоумками. Когда надобность в нем отпадет, мы его… уволим.

– Поняла. И все же в моей команде он будет подчиняться мне.

– А это уже ваша забота, маршалесса. – Панк переключил диапазон передатчика. – Ульрих, вылези на минутку, я проведу инструктаж.

– На фиг мне ваш инструктаж… – Хорст не договорил.

Ираида подошла к операционному кокону, что-то сделала, кокон раскрылся. Командир группы ухватила Ульриха за руку и одним движением выбросила из кресла. Молодой человек пролетел по воздуху с десяток метров, прокатился по платформе, свалился с нее на неровный пол зала, вскочил, ошеломленный.

– Т-ты как смеешь…

– Смею! – прошипела сестра Паши Куличенко. – Станешь хамить – выбью зубы! Понял?

– Да я тебя… – Ульрих сделал движение, собираясь вытащить из зажима на поясе «универсал», и замер.

Фердинанд Сапковски и Жозеф Эстрада навели на него плечевые турели с оружием.

– Понял, я спрашиваю? !

– Понял, – нехотя проворчал Хорст, сообразив, что переборщил. – Я тоже не потерплю такого отноше…

– Повтори!

– Успокойтесь, – поморщился Панк. – Пора заняться делом. Послушайте, что я скажу. Во-первых, вы должны докладывать мне обо всем, что происходит, каждые шесть часов. Во-вторых, никому нельзя покидать пещеру ни под каким предлогом. Только по моему разрешению. В-третьих, в случае успеха все вы будете поощрены.

– Это как? – растянул Ульрих губы в ехидной усмешке.

– Цена успеха высока, поэтому и поощрение будет соответствующее. Завтра я привезу каждому пакет с личным обращением патриссимы Ордена. Никто не будет обижен. Вопросы?

– Да на фиг мне ее обраще… – Ульрих посмотрел на Ираиду и замолчал.

– Приступайте, – сказал Герман, включил антиграв; за ним поднялись телохранители. – Маттиас, можешь остаться, если хочешь. Если нет – следуй за мной.

– Я… останусь, – буркнул ученый, сжав зубы.

Начальник шельда исчез в тоннеле.

Ульрих расправил плечи.

– Насколько я понял, коллега, вы успели только составить, так сказать, портрет «Сторожа», выявить его параметры. Но ваши вызовы он игнорирует. Так?

– Он реагирует… – начал один из сотрудников Шандора.

– Однако молчит, как партизан, на прямые вопросы не отвечает, так?

Ученые переглянулись.

– Прочитайте отчет, – хмуро предложил Шандор, уязвленный до глубины души, загоняя злость и разочарование поглубже в сердце. – «Сторож» действительно реагирует на радио– и видеопрограммы, но… как-то странно, вяло…

– Потому что он голоден, – безапелляционно заявил Ульрих. – За миллион лет, что он тут сидит, его запасы энергии кончились, вот он и вялый. Вспомните «джинна», который сидел неподалеку, соблюдая паритет сил: он тоже «уснул». Таким его и перетащили на Землю кретины из «Суперхомо». Этот моллюскор, по-видимому, спит без задних ног. Ничего, разбудим. Парни, распаковывайте аппаратуру.

Фердинанд и Жозеф посмотрели на Ираиду, та кивнула.

Охранники группы направились к «мустангам» с грузом. Переглядывающиеся в сомнении ученые поспешили занять свои места. Только Маттиас Шандор остался стоять на платформе, колеблясь, не зная, что делать.

– Залезай, – махнул рукой Хорст, – продолжай работу. Вернее, заканчивай свои эксперименты. У меня своя программа.

Гигантский неземной робот, оставленный на Луне хозяевами миллион лет назад, шевельнулся и «посмотрел» на людей – равнодушно, слепо, невидяще, безразличный к их эмоциям и переживаниям.

* * *

Несмотря на свой скверный характер, амбиции и самомнение, Ульрих был трудоголиком, заставлявшим и своих спутников работать, не соблюдая никакие режимы дня и ночи. Ни Ираида, ни ее клевреты не понимали сути проблемы, которую решал ксенолог, довольствуясь на этих порах ролью подсобных рабочих. Лишь Стив Джадд, закончивший когда-то мехмат Рижского национального университета, защитивший диссертацию по мультисегментальной динамике торсионных полей, а в последнее время увлекшийся ксенофилософией, мог беседовать с Хорстом на равных. Да и то до определенной степени. Ульрих действительно прекрасно разбирался в ксенологии, физике пограничных состояний и пространств, вообще в физике и математике, и мог дать фору почти любому специалисту ИВКа.

Сутки прошли в установке новых датчиков возле «Сторожа» и отладке аппаратуры. Ульрих не сообщал коллегам о своих замыслах, это их злило и обескураживало, но не подчиняться ему они не могли и молча сносили насмешки и оскорбления молодого ксенолога.

Правда, шутил он недолго.

На вторые сутки состоялся запуск новой программы, разработанной Хорстом, и… ничего не произошло. «Сторож» отреагировал на это лишь равнодушным «взглядом», но не проснулся, продолжая находиться в «обморочно-философском» состоянии. Включение новых излучателей и передатчиков информации его не заинтересовало.

Ульрих перестал ерничать, шутить и одергивать ученых Шандора, замкнулся, не вылезая из рабочего кокона, соединенного с инком по имени Академик и кокон-креслами коллег. Они роптали, но работали почти так же плотно, в ритме бега, исключавшем любые остановки. Ульрих отдыхал буквально три часа в сутки, ученые – около пяти. Остальные дежурили по очереди, и «гонка интеллекта» на них не сказывалась.

Прошли еще одни сутки.

Прилетел Герман Панк со своей свитой, понаблюдал за действиями отряда, побеседовал с Ираидой и улетел, дав Ульриху еще двое суток. Он понимал, что успех зависит не от дисциплинирования работающих, а от качества их разработок, и поэтому только делал вид, что недоволен отсутствием результата.

На третьи сутки Ульрих, злой и осоловелый от усталости, вылез из кокона, подошел к «Сторожу» почти вплотную, насколько позволял защитный «пузырь», постоял, сверля взглядом ближайшую складку-«волдырь» с ползающими внутри паутинками света, потом погрозил кулаком: