Хроники Реликта. Том I - Василий Головачев

– Развели тут пауков, – сказал кто-то сзади с сопением. Никто не засмеялся в ответ на шутку. Подошел Тенишев, на левой щеке у него багровела свежая царапина, но он был бодр и неутомим и с ходу подал дельный совет: пересечь площадь и по перпендикуляру от нее пройти Город – не бесконечен же он!

Осторожно миновали площадь, похожую на круглое озеро, заполненное блестящей черной смолой. Несколько совсем крошечных паутин что-то делали возле одной из фигур Города, оттуда доносились отчетливый свист и потрескивания.

– Минуточку! – взмолился Логунов, старший группы волновиков, лихорадочно настраивая свои приборы. – Мне только несколько замеров…

Габриэль притормозил танк и оглянулся. На другой стороне площади паутины отлетели от черной фигуры, и между ними и ею закружил хоровод ярких огоньков, похожих на кошачьи глаза. И тотчас же громко, заставив всех вздрогнуть, зазвенел гамма-радиометр. Вместе с «кошачьими глазами» появилось плотное гамма-излучение. И вдруг: бамм! – черный столб рассыпался на множество угловатых глыб, и глыбы эти, в которых все узнали любопытников, собрались в стаю и умчались, подгоняемые паутинами.

Радиация пошла на убыль, звонок гамма-радиометра стих.

Тенишев кивнул, и Грехов погнал «Мастифф» по улице, стараясь ехать строго по указке светящейся стрелки координатографа. Свет померк. Снова пошел гулкий тоннель с неровными бугристыми стенами и нависшим сводом. Тоннель тянулся довольно долго, потом впереди забрезжил рассвет, еще минута – и они выскочили на… площадь! С разбегу танк выехал на ее середину и остановился. Габриэль сразу же узнал ту самую площадь, с которой они только что ушли.

– Не понимаю. – Тенишев посмотрел на водителя.

– Я ехал прямо, – тихо сказал Грехов.

– Может, это другая площадь?

– Нет, очертания те же, я помню…

– И все же мы где-то повернули, – заметил Логунов, наблюдавший за дорогой. – В этих чертовых скалах заблудиться не проблема.

– Паутина, – предупредил один из физиков.

На площадь спускалась огромная паутина – несветящаяся, серая; если бы не ее размеры, то по рисунку ее можно было бы принять за обычную паутину, которую сплел паук-крестовик между ветками дерева, а ветер оторвал и понес…

Паутина почти накрыла танк и вдруг резко остановилась, вспыхнула. Габриэль почувствовал тяжесть в голове, неприятный жар пошел толчками по телу, и мутная пелена слез застлала глаза. Почти не видя, куда едет, он направил машину в первую же улицу и остановил только тогда, когда голова прояснилась и появилась возможность разобраться в обстановке.

– Не надо останавливаться, – шепотом сказал Тенишев, все еще оглядываясь назад. – Вот тебе и высшая защита! И Т-поле не помогает, а?

Габриэль кивнул, и движение продолжалось. Вслед людям продолжал смотреть кто-то тяжелым немигающим взглядом. Опять тишина, ощутимое присутствие невидимого наблюдателя, тусклый свет серого дня и черный, могильной черноты, цвет стен. Потом длинная «пещера», похожая в колеблющемся свете прожекторов на вход в ад. И наконец выход и… площадь! И узор паутины на ней.

– Ну и дела! – сказал Логунов.

Грехов резко вывернул кольцо штурвала, танк развернулся на одной гусенице и уперся срезом башни в выпуклый бок «здания». Все было так же, как и в первый раз, и паутина лежала на площади рельефным узором, а потом, гудя, полезла вверх, но уже не трогая танк, потому что он не успел наехать на ее край.

Габриэль подумал, качнул вдруг головой и быстро прочитал записи координатографа. Потом подключил к вычислителю машинную память и задал курс. Танк заворочался в теснине «улицы», взревывая, как недовольный зверь, и покатился прочь от злополучной площади, которую никак не могли миновать люди. Координатограф тихонько урчал и позванивал суммреле, производя те же эволюции, что и Габриэль раньше, танк шел по памяти той же дорогой, что и прежде, совершая те же остановки и повороты. Еще раз выехали на знакомую площадь, но уже пустую, без паутины, постояли в центре. Габриэль даже улыбнулся в ответ на недоумевающие взгляды товарищей и коротко пояснил:

– Память…

Тенишев ничего не сказал, только посмотрел на часы.

Прилетели три паутины, выстроились одна над другой и в таком порядке долго следовали за танком. Снова стало появляться ощущение «пяти мизинцев» на руках, а иногда очертания черных скал по бокам искажались, начинали струиться, и тогда казалось, что они бесшумно движутся, наклоняясь над танком. Излучение Города пробивало все-таки и Т-поле, хотя без него, наверное, было бы еще хуже. Габриэль мог заставить себя не чувствовать боли, отключиться от действительности, не бояться смерти, мог сутками не спать и не казаться при этом утомленным, но здесь было иное: Город и паутины излучали нечто такое, чего еще не знали люди, что действовало на психику, проникая сквозь все барьеры и защитные реакции организма, и только один барьер сопротивлялся пока внушению извне – барьер собственной воли, но и он уже начинал сдавать.

Габриэль как бы невзначай коснулся педали пуска антимата и отдернул ногу. Сташевский уже пробовал антимат на Городе… и безрезультатно. Сташевский… Был бы он рядом – насколько было бы спокойнее… Ладно, лучше думать о другом. Например, что же это за вещество, которое не поддается даже страшной разрушительной силе антимата? Теоретики до сих пор утверждают – такое вещество не имеет права на существование. Разве что силовой кокон, шар, сфера, пузырь, свернутое на себя гравиполе может противостоять излучателю антиматерии. Любое материальное тело он мгновенно превращает в плазму, в электронно-фотонный газ. Так, может, «здания» Городов в самом деле представляют собой свернутые поля? Недаром же Тенишев назвал Города реликтовыми пространствами, закапсулированными гравитационным полем. Может быть, Города – скопления праматерии?

Габриэль бессмысленным взором скользнул по лицу Тенишева, проговорившего что-то, очнулся и пробормотал:

– Извините, что вы сказали?

– Никогда не прощу себе, что разрешил поход в Город, – повторил Тенишев. – Прав будет Молчанов, если отстранит меня от работы.

«И меня, – подумал Грехов. – Чем я лучше? Ведь я, как никто другой, знал, чем заканчиваются прогулки по Городу…»

И в этот момент что-то случилось за бортом танка. Людям показалось, что их накрыла в падении черная скала. Экраны погасли, потолок кабины вогнулся, лопнул, и в образовавшуюся щель просунулся блестящий черный клин.

Тенишев, демонстрируя отличную реакцию, выхватил деформатор и разрядил его вверх. Черная мгла ответила гулким треском, людей бросила на пол волна отдачи… Последним движением Грехов, лежа у пульта, дотянулся до педали пуска анимата и вдавил ее слабеющей рукой.