Посланник - Василий Головачев

Что было потом, Никита помнил смутно. Кажется, он свалил мотоцикл с наглецом, кого-то бил, кто-то бил его, сбивал с ног корпусом мотоцикла, бросал в него бутылки, камни, банки. Один из «кожаных» бандитов даже облил его джинсы бензином, но поджечь не успел: рядом остановились сразу три машины, из кабин выскочили крепкие ребята в спортивных костюмах, и в мгновение ока все изменилось.

Троим рокерам, особенно рьяно избивавшим танцора, скрутили руки, а остальные, повинуясь инстинкту, рванули за длинноволосым главарем.

Сухов не удивился, увидев подходящего Такэду. Сплюнув кровь – ему разбили губу, уселся на обочину дороги, рядом с машиной, у которой уцелело только заднее стекло. Сказал хрипло, не поворачивая головы:

– Сгинь, нечистая сила!

– Чистая, – сказал Толя, усаживаясь рядом.

– Создается впечатление, что эти драки провоцируешь ты, чтобы подтолкнуть меня на твой «путь».

Такэда подтянул брюки, стряхнул с них пыль.

– Если бы все было так просто.

– Ну так объясни мне, чтобы я понял. Почему вся эта гадость случается именно со мной? Почему я оказался в «круге устойчивого интереса»… так ты говорил? Интереса кого? СС? То бишь «свиты Сатаны»? Что за «свита»? Что я ей сделал, почему она устроила охоту на меня? Что за «весть» я получил и почему эта звезда движется по коже? И куда? К голове? Зачем? Что будет, когда она дойдет до цели?

– Ты задаешь слишком много вопросов, Кит.

– Но тебе придется ответить! Я хочу все знать!

– А поездка? Ты же собрался на юг.

– Откладывается. Уговори своего знакомого, Романа, чтобы он занялся со мной немедленно. К черту все дела и отдых, если меня постоянно лупят. – Никита оскалился в яростной усмешке. – Причем все время бьют в спину. Но прежде ты все мне расскажешь. Все! Понял?

– Рано, – упрямо сказал Такэда. – Пока все, что с тобой происходит, – лишь комплекс профилактических мер, предпринятых статистической службой СС, а если я начну давать тебе опасную информацию, опасную не только для тебя, но главным образом для них, вот тогда они возьмутся за тебя всерьез. И не поможет никто, ни Бог, ни царь и ни герой. В том числе и я. Ты этого хочешь?

– Ерунда! – слабо отмахнулся Сухов, задирая штанину и созерцая лиловый синяк на голени и содранную кожу. – Каким образом они узнают о том, что ты мне расскажешь?

– Э-э… мой милый, слово – не просто сотрясение воздуха, это еще и сотрясение вакуума, которое передается мгновенно и на колоссальные расстояния. Так что утаить в нашем мире какую-то важную информацию практически нельзя.

Никита воззрился на Такэду в немом удивлении. Тот обозначил свою обычную улыбку – уголком рта.

– Ладно, не пугайся, это я преувеличил. Хотя… кто знает? Ты по-прежнему считаешь, что я обязан ответить на твои вопросы? Учти, едва ли ты от этого станешь счастливее.

Сухов, не отвечая, стиснул голову руками, уставясь в землю. Такэда сочувственно разглядывал его измученное лицо со следами борьбы с самим собой. Помощники инженера, оказавшиеся сотрудниками спецгруппы по борьбе с бандитскими формированиями, увезли задержанных и их мотоциклы. Наступила тишина.

Глава 6

До вечера Никита не находил себе места.

Упрямый Такэда так и не начал объяснения, буркнув, что «все образуется». А если нет – вот тогда и возникнет необходимость «ввода танцора в реальность Веера Миров». Что он этим хотел оказать, Сухов не понял, но, зная упорный характер Толи, не рассчитывал получить необходимые сведения до окончания «информационного моратория», наложенного инженером.

Толя обещал прийти вечером и велел Никите сидеть дома и никуда не выходить. Машину танцора он отправил в ремонт в автоцентр сам.

Если бы он знал, что Сухов уже был свидетелем внедрения, вряд ли Такэда оставил бы его одного.

К восьми часам вечера у Никиты окончательно сформировалось ощущение, что он дома не один и за ним исподтишка наблюдают чьи-то глаза. Помня случай с телефоном – он поставил запасной, старенький, без кнопок, – Сухов, посмеиваясь в душе над своими страхами и одновременно ожидая появления новых непрошеных гостей, внимательно оглядел гостиную, спальню, кухню. Глаз он ничьих не обнаружил, но ощущение подглядывания за ним от этого не исчезло. Наоборот, оно росло и усиливалось, пока не превратилось в тихую панику.

– Кто здесь? – позвал Никита вполголоса, покрываясь холодным потом, и на всякий случай достал из шкафа нунчаки. Такэда подарил их почти год назад, и Сухов владел ими с достаточной сноровкой.

На мгновение воздух комнаты остекленел, стал твердым. Никита почувствовал себя муравьем, вплавленным в янтарь, инстинктивно дернулся: воздух отпустил его, но движение получилось неловким, и правый нунчак задел плечо, куда уже сместилась звезда Вести.

Боль пронизала руку, шею, голову, в глазах потемнело, а в голове, где-то в глубинах черепных костей, раздался знакомый гулкий бас:

– Элиф! Лам! ! Мим! !!

– Что? ! – пролепетал Никита.

Гул и голос в голове утихли, зато что-то произошло с глазами: предметы в комнате обрели светящийся ореол всех оттенков желтого света, и лишь один из них засиял тревожным алым – керамическая ваза для цветов, стилизованная под древнегреческую амфору. Что-то сдвинулось в сознании Сухова, словно упал занавес сцены, и он увидел то, что скрывалось за плотным покрывалом. В следующее мгновение не реакция – инстинкт швырнул его на пол.

Ваза взорвалась, как граната!

Если бы Никита остался стоять – его изрешетило бы осколками, а так только два из них пробороздили спину, разорвав рубашку и кожу, да упавший стул ударил по шее.

В дверь позвонили, потом начали стучать.

Сухов, с трудом встав, доковылял до прихожей,

– Что вы там делаете? – запричитала соседка, полная, с жидкими крашеными волосами. – Пушку, что ли, испытываете? У меня картина со стены упала!

– Ваза разбилась, – сказал Никита осоловело. – Извините. Закрыл дверь, отрезав бушующий вулкан праведного гнева.

– То музыку включает во всю ивановскую, то железяки роняет, то гостей каких-то подозрительных приводит…

Вернувшись в гостиную, танцор собрал осколки вазы и стекла – разбились дверцы книжного шкафа, поставил на место упавшую настольную лампу и стулья, потом забрался в ванную, содрал с себя рубашку и попытался остановить кровь, сочившуюся из порезов на спине. За этим занятием его и застал Такэда. Присвистнул, оглядев спину: