Дыхание - Джеймс Нестор

В последующие десять дней вынужденного дыхания ртом я должен буду сознательно поместить себя в состояние, которое мне уже известно, как и доброй половине остального населения, но только усиленное во много раз.

«Так, а теперь не двигайтесь, – говорит Наяк. Он берет стальную иглу с проволочной щеточкой на конце, похожую на ту, которой наносят тушь на ресницы. «Но ведь не собирается же он засовывать ее мне в нос», – думаю я. Через пару секунд эта игла оказывается у меня в носу.

Через видеоочки я вижу, как Наяк потихоньку проталкивает ее все дальше, пока носовые ходы с волосками на стенках не кончаются, после чего она оказывается где-то в середине моей головы. «Спокойно, не двигайтесь», – говорит он.

Когда носовая полость сужена, поток воздуха через нее ослабевает, и начинают усиленно размножаться бактерии. Они вызывают инфекции и простудные заболевания, что еще больше затрудняет прохождение воздуха. Сужение носовых ходов приводит к еще большему затруднению дыхания, и у нас не остается другого выхода, кроме как дышать через рот. Никто не знает, насколько быстро может наступить этот момент, когда бактерии накопятся в таком количестве, что полностью перекроют нос. Чтобы ответить на этот вопрос, Наяку нужно взять пробу с тканей слизистой носа в самой глубине.

Я вздрагиваю, наблюдая за тем, как он засовывает щеточку еще дальше, а потом начинает поворачивать ее, соскабливая со стенок слой слизи. В этом месте нервы рассчитаны на то, чтобы чувствовать слабые потоки воздуха и улавливать малейшие изменения его температуры, а не прикосновения стальной проволоки. Несмотря на анестезию, я все равно чувствую их. Моему мозгу приходится нелегко, так как он точно знает, что делать и как надо реагировать в таких ситуациях. Это трудно объяснить, но у меня возникает ощущение, будто врач колет иглой моего близнеца, который существует где-то вне меня.

«Думаю, вы такого даже представить себе не могли», – со смехом говорит Наяк, засовывая окровавленный кончик иглы в пробирку. Ему надо будет сравнить 200 тысяч клеток из моих придаточных пазух с другими образцами, которые будут получены через десять дней, чтобы понять, как затрудненное дыхание влияет на рост бактерий. Он встряхивает пробирку, передает ее ассистентке и вежливо просит меня снять очки и уступить кресло следующему пациенту.

Пациент № 2 стоит, прислонившись к окну, и снимает меня на свой телефон. Ему 49 лет, у него загорелая кожа, светлые волосы и ярко-голубые глаза. На нем бежевые джинсы и кожаные мокасины без носков. Его зовут Андерс Ольсон, и он прилетел за 5 тысяч миль, из Стокгольма. Как и я, он заплатил больше 5 тысяч долларов, чтобы поучаствовать в эксперименте.

За несколько месяцев до этого я просмотрел веб-сайт Ольсона и решил взять у него интервью. Сайт имел все признаки дешевого гламура – фотографии блондинок в героических позах на горных вершинах, чересчур яркие цвета, неумеренное пользование восклицательными знаками и «дутые» шрифты. Но Ольсон совсем не из таких. Он в течение десяти лет проводил серьезные научные исследования, написал десятки статей и за свой счет опубликовал книгу, в которой давал объяснения феномену дыхания – начиная с субатомного уровня. Книга содержит ссылки на сотни исследований. Кроме того, он был одним из самых уважаемых и популярных специалистов Скандинавии по дыхательной терапии и помог излечиться тысячам пациентов только за счет дыхательных упражнений.

Когда я, беседуя с ним по скайпу, упомянул о том, что хочу принять участие в десятидневном эксперименте по дыханию ртом, и спросил, не желает ли он сам поучаствовать, он ответил: «Не хочу. Но это любопытно».

И вот по прошествии нескольких месяцев Ольсон, преодолев несколько часовых поясов, все же приземляется в кресле у Наяка, надевает на себя видеоочки и совершает один из своих последних вдохов через нос перед долгой паузой на ближайшие 240 часов. Наяк, сидя рядом с ним, крутит в пальцах стальной эндоскоп, словно ударник рок-группы – барабанную палочку. «Хорошо, теперь откиньте голову назад», – говорит он. Легкий поворот запястья, наклон шеи, и он погружается в глубь носоглотки.

Эксперимент состоит из двух фаз. В первой фазе у нас будут заткнуты носы, и мы должны будем жить в таком состоянии нашей повседневной жизнью – есть, заниматься спортом, спать, как обычно, но только дыша через рот. Во второй фазе мы опять-таки будем есть, пить, заниматься спортом и спать, как и в первой, но на этот раз дышать носом и, кроме того, выполнять некоторые дыхательные упражнения в течение дня.

В промежутке между фазами мы вновь приедем в Стэнфорд и повторим все тесты, которые только что проделали: содержание газов в крови, маркеры на наличие воспалений, уровень гормонов, восприятие запахов, ринометрия, легочные функции и т. д. Наяк сравнит данные и посмотрит, произошли ли какие-либо перемены в наших мозгах и телах с изменением способа дыхания.

Многие друзья удивились, когда я рассказал им об эксперименте. «Не делай этого! » – предостерегали немногочисленные поклонники йоги. Однако большинство восприняло эту новость нормально: «Я уже несколько десятков лет не дышу носом», – сказал один из них, который всю жизнь страдает от аллергии. Отзывы остальных сводились к стандартной фразе: «Не все ли равно, как дышать? »

Но так ли это? Ольсону и мне предстояло дать ответ на этот вопрос через ближайшие 20 дней.

* * *

Несколько раньше, примерно 4 миллиарда лет назад, наши самые ранние предки поселились на отдельных камнях. Мы были тогда маленькими – микроскопическими сгустками слизи. И нас мучил голод. Нам нужна была энергия, и мы хотели размножаться. В результате мы изобрели способ питаться воздухом.

Атмосфера в те времена состояла в основном из двуокиси углерода. Это не самое лучшее горючее, но нам хватало. Наши ранние версии научились поглощать этот газ и выделять в качестве отходов кислород. Весь следующий миллиард лет это первичная биомасса занималась только тем, что поглощала углекислый газ, производя еще больше слизи и выделяя еще больше кислорода.

А затем, примерно два с половиной миллиарда лет назад, в атмосфере накопилось столько кислорода, что появилось существо, которое стало питаться этими отходами. Оно начало поглощать кислород и выделять двуокись углерода. Так зародился первый цикл аэробной жизни.

Оказалось, что кислород производит в 16 раз больше энергии, чем двуокись углерода. Аэробные формы жизни воспользовались этим для развития. Они покинули покрытые слизью камни и стали больше и сложнее. Они ползали по суше, плавали в морях и летали в воздухе. Они стали растениями, деревьями, птицами, пчелами и ранними млекопитающими.