Офицеры и джентльмены - Ивлин Во

Эпторпово «настоятельное пожелание» скоро было озвучено в массах, и несколько дней бедняга расхлебывал последствия. Завидя впереди офицера, Эпторп теперь напрягался, ибо не знал, чего ждать. Порой младший офицер отдавал ему честь с серьезнейшим выражением лица; порой проходил мимо, словно вовсе не замечая капитана Эпторпа; порой едва прикладывался к козырьку и бросал: «Привет, дядя».

Де Суза отличался особо изощренной жестокостью. При появлении Эпторпа он совал трость под левую мышку и переходил на строевой шаг, пожирая Эпторпа глазами. Однако, не дойдя до капитана двух шагов, де Суза внезапно забывал о выправке, выказывал огромный интерес к какому-нибудь случайному растению, а однажды рухнул на одно колено и, не сводя с Эпторпа преданного взгляда, сделал вид, что завязывает шнурок.

– Знаешь, дружище, а ты таки доведешь беднягу – он совсем ума решится.

– Ой, доведу, дядя. Как пить дать, доведу.

Веселье кончилось однажды вечером – подполковник Тиккеридж вызвал Гая к себе в канцелярию.

– Садитесь, Гай. Я хочу поговорить с вами неофициально. Меня очень беспокоит Эпторп. Скажите честно – у него с головой все в порядке?

– У Эпторпа свои странности, сэр. Впрочем, он вполне безобиден.

– Надеюсь, вы правы. А то я получил от него престранный рапорт.

– Видите ли, сэр, в день отъезда из Саутсенда с Эпторпом произошел очень неприятный инцидент.

– Мне об этом докладывали. Насколько я понял, как раз голова-то и не должна была пострадать. О чем бишь я? Да, о рапорте. Вообразите, Эпторп просит меня официально распорядиться, чтобы младшие офицеры отдавали ему честь. Согласитесь, это наводит на определенные мысли.

– Наводит, сэр.

– Или, пишет, обяжите младших офицеров отдавать мне честь, или приказом освободите от этой обязанности Гая Краучбека. Да-да, вас. И что я должен думать? Что вообще происходит?

– Полагаю, Эпторпа несколько рассердили.

– Правильно полагаете. А я вам больше скажу: вы – в смысле вы, офицеры, – перегнули палку. Передайте всем: немедленно прекратить шутки над капитаном Эпторпом. Вы, Гай, сами скоро можете оказаться в похожем положении. И поверьте мне: вам хватит забот и без усмирения остряков-самоучек.

Разговор происходил в тот самый день, когда немцы пересекли реку Маас. Правда, Пенкирк еще некоторое время пребывал в счастливом неведении.

9

Гай передал распоряжение подполковника Тиккериджа, и история, двусмысленно названная де Сузою «Дело о капитанской чести», на сем была закончена. Однако Эпторп неустанно изыскивал иные способы продемонстрировать собственные странности.

Взять, например, вопрос с викторианским замком. С первого дня назначения ротным в штабную роту, еще будучи в чине лейтенанта, Эпторп без видимых причин повадился два-три раза в неделю в замок, и всегда во время одиннадцатичасового перерыва на чай. Он терся поблизости от помощника начальника штаба бригады или от другого офицера примерно того же положения, и те, полагая, что Эпторп прислан с поручением, уделяли ему внимание. Таким способом Эпторп узнавал немало новостей второстепенной значимости, коими нередко удивлял начальника штаба. Покончив с чаем, штабные расходились по своим кабинетам, а Эпторп заглядывал к главному делопроизводителю с невинным вопросом: «Будут распоряжения насчет второго батальона? » После третьего визита делопроизводитель доложил начальнику штаба, с тем чтоб ему разъяснили, уполномочен ли Эпторп задавать подобные вопросы и получать на них ответы. В результате было распечатано постановление, напоминающее офицерам, что являться в штаб бригады они могут только по делам и только с разрешения соответствующего начальства.

Прочитав постановление, Эпторп не замедлил прийти к начальнику штаба.

– Я так понимаю, разрешения теперь должны спрашивать у меня?

– Бог с вами, Эпторп, откуда такие мысли?

– Оттуда, что командир штабной роты и всем штабом командует, что вытекает из названия должности. Логично?

– Эпторп, вы что, пьяны?

– Разумеется, нет.

– Ну так ступайте к командиру, он лучше умеет объяснять.

– Вы правы. В столь важном деле каждая деталь важна.

Подполковник Тиккеридж нечасто выходил из себя. Однако в то утро крики его разносились по всему лагерю. Наконец на пороге канцелярии появился Эпторп, как всегда невозмутимый.

– Дядя, что там с тобой делали? Вопли на плацу были слышны. Что стряслось?

– Пустяки: подполковника бюрократия достала.

Трагическая потеря бушбокса как бы явилась для Эпторпа прививкой от грядущих потрясений.

В те времена армию еще не осаждали психиатры – они появились позднее. Не то алебардщики, без сомнения, потеряли бы Эпторпа. А так Эпторп остался – к вящему удовольствию своих товарищей.

* * *

Самым ярким примером Эпторпова помрачения можно, пожалуй, назвать войну, которую бедняга в одиночку вел с Королевскими связистами. Навязчивая идея о преступном неподчинении связистов доминировала над прочими Эпторповыми навязчивыми идеями во все время пребывания в Пенкирке; в итоге Эпторп сдался, но на почетных условиях.

А началось все из-за обычного недопонимания.

Эпторп при свете патентованной масляной лампы изучал свои обязанности и вычитал, что полковые связисты его батальона в административном отношении подчиняются ему.

С первой же секунды сия сентенция приняла в Эпторповом уме поистине угрожающие размеры. Эпторп уверился, что командир штабной роты не только участвует в сражении, но и контролирует его ход. Разве не это сказано в инструкции? На первое судьбоносное апреля батальон располагал десятью связистами. То были добровольцы, прельщенные кажущейся легкостью службы, практически необученные и оснащенные одними флажками. Эпторп же в числе прочих достоинств имел совершенное владение азбукой Морзе. Несколько дней кряду он лично занимался со связистами, невзирая на холод и сырость.

А потом в бригаду решили прислать Королевских связистов, ребят опытных, оснащенных радиотехническими средствами связи и собственным командиром. По чистой случайности их поселили по соседству со вторым батальоном. Их командиру было предложено питаться в столовой второго батальона, а не ходить в замок – миля туда, миля обратно. Их интенданту следовало получать все необходимое у интенданта второго батальона. Таким образом, Королевские связисты стали ассоциироваться со вторым батальоном, и ассоциация была весьма устойчивая.

Ситуация ни у кого не вызывала разночтений; ни у кого, кроме Эпторпа. Эпторп вбил себе в голову, что Королевские связисты должны подчиняться лично ему. В то время он еще носил чин лейтенанта. Командир связистов, тоже лейтенант, был много моложе, чем Эпторп, а выглядел много моложе, чем был. Звали его Данн. В столовой Эпторп сразу принялся опекать Данна и всем представлял его своим «новым подчиненным». Данн не совсем понимал, как к этому относиться, но, поскольку представления сопровождались дармовой выпивкой и поскольку по натуре Данн был конфузлив и робок, он слова не сказал в свою защиту и даже, кажется, остался доволен.