Исчезновение - Кэтрин Уэбб

– Спасибо, что нашел меня, – сказала она.

– Я подумал, что ты захочешь это увидеть.

– Но что же нам теперь делать? – произнесла Френсис почти машинально, понимая, что он не может этого знать.

– Понятия не имею, – пожал плечами Оуэн. – Есть закурить?

Френсис передала ему сигарету и взяла одну для себя, но потом не смогла отыскать спички, позаимствованные у Пэм. Оуэн махнул рукой и спрятал сигарету в карман рубашки.

– Понимаешь, мы знали, что она мертва. Все, кроме мамы, конечно. – Он глубоко вздохнул и покачал головой. – Мы всё знали. Но… Я думаю, мы должны похоронить ее. Но как? Как быть со всем этим? – Оуэн развел руками, указывая на разруху вокруг. – В похоронном бюро не станут с ней возиться, верно? У них и так там работы хватает. Так что же нам делать, черт возьми?

– Кто-нибудь уже заявил в полицию?

– А что тут делать полиции?

– Я не знаю, – растерялась Френсис. – А ты что, считаешь, это лишнее?

Она взглянула на него и заметила легкую седину, тронувшую его темные волосы. Ветер взъерошил ему чуб, и волосы упали на глаза. Он смахнул их, так и не взглянув на нее. Со стороны казалось, что он или не хочет, или не может смотреть на Френсис. Она хотела спросить у него еще что-то, но так и не сообразила, что именно. Прошло уже несколько месяцев, как она не имела возможности поговорить с ним, и вот теперь у нее просто не нашлось слов. У Френсис росло чувство, что происходит что-то очень и очень плохое.

Солнце ярко светило на чистом весеннем небосклоне. Люди копались в развалинах, пытаясь спасти хоть какие-нибудь свои пожитки; они напомнили Френсис чаек, исследующих берег после отлива. Спустя некоторое время появился изможденный полицейский. Он заговорил с Норой Хьюз, но она лишь безучастно смотрела куда-то вдаль. Ни Билла Хьюза, отца Вин, ни мужа Кэрис, Клива, не было и в помине, впрочем, они вечно отсутствовали. Френсис наблюдала за происходящим, но не слышала разговоров. В конце концов объявились двое пожилых мужчин. Один сделал несколько фотографий останков Вин, затем второй расстелил возле них большой кусок брезента. Сначала Френсис подумала, что они собираются накрыть скелет, но, когда фотограф присел у ног, а второй подошел к черепу, она все поняла.

– Вы не можете просто забрать ее! – закричала Френсис.

Мужчины подскочили, словно их поймали с поличным.

– Так, дамочка, постарайтесь держать себя в руках, – выступил ей навстречу полицейский, явно довольный, что может наконец приступить к привычным обязанностям.

– Миссис Хьюз, скажите им! Вы не можете вот так просто убрать ее! Смотрите, бомба же не выбросила ее, а только открыла! Значит, она была здесь все это время! Прямо на этом месте!

– Что ты говоришь, Френсис! – сказала Нора, покачивая головой. – Пусть они заберут ее… моя бедная Винни… моя несчастная девочка. Да упокоится ее прах.

– Но… разве это не доказательства? Место, где ее нашли, я имею в виду. Разве это не важно?

– Важно? – с горечью переспросила миссис Хьюз. – Она мертва, Френсис! Она была… Она была мертва все эти годы, когда я так надеялась… Я так надеялась, что кто-то ее похитил, понимаешь, и она выросла и живет где-то в другом месте… – Лицо Норы поникло, и она с мучительным стоном повалилась на полицейского, схватившись за сердце.

– Мама! – бросился к ней Оуэн и обнял ее.

– Ну, мы не можем оставить э… ребенка прямо здесь. Это неприемлемо, так ведь? – принялся объяснять полицейский. – А если этой ночью снова будет налет, она же опять может потеряться, верно? – Полицейский кивнул мужчинам, и они осторожно склонились над Вин, готовясь поднять останки.

Френсис зажмурилась, уверенная, что кости ее подруги просто рассыплются в их руках – череп отвалится от шеи, руки потеряют кисти, а ноги выскользнут из таза. Мысли зароились у нее в голове, тесня друг друга, и от этого стала нарастать паника. Френсис понимала, что у нее есть всего несколько секунд, чтобы что-то предпринять, найти правильные слова, а иначе будет снова потеряно что-то очень важное, и теперь уже навсегда.

– Подождите! Пожалуйста, подождите! – закричала она и, спотыкаясь, бросилась к мужчинам, нависшим над останками.

Затем Френсис встала рядом с Вин и посмотрела на север, поверх руин Бичен-Клифф, потом развернулась на сто восемьдесят градусов и глянула на юг – на кручу утеса. Вид с этого ракурса был ей знаком.

– Пожалуйста, прежде чем вы ее уберете, сделайте несколько фотографий. С разных сторон – с севера, юга, востока и запада. Так мы точно сможем определить место, где она была захоронена. Пожалуйста. – Френсис с мольбой устремила взгляд на человека с камерой. Тот глянул на полицейского и, получив неохотное одобрение, принялся фотографировать.

Когда он закончил, они переместили останки Вин на брезент. Скелет не рассыпался, лишь в некоторых местах возникли небольшие смещения. Мужчины подняли его без особых усилий, словно кости девочки были легче птичьих. Когда они уже собирались накрыть останки, Френсис удержала их, махнув рукой. Она чувствовала сильную слабость, и ей не хватало воздуха. Дул легкий ветерок, но Френсис казалось, что он собьет ее с ног. Она опустила взгляд на брезент, и перед ней возникли живые серые глаза Вин, ее быстрая лукавая ухмылка и развевающиеся волосы. Затем желанный призрак исчез, и Френсис уставилась на вязаный узор, уцелевший на остатках ее кофточки, прилипших к ребрам. Она отлично помнила эту кофту – она была горчично-желтого цвета. Вин всегда носила ее с бледно-желтой брошью. Это был ее любимый наряд, и в тот день – в тот самый день – больше двадцати лет назад она тоже была в нем. Но теперь он лежал у нее под ногами, и Френсис осознала, что видит свою лучшую подругу в последний раз.

Она склонилась и коснулась руки Вин. Косточки крохотных пальчиков сужались к кончикам. Кости ладоней и запястий все еще держались вместе посредствам какой-то субстанции, более крепкой, чем память. Очень осторожно Френсис указательным пальцем коснулась маленькой ручки Вин в том месте, где должна была быть ее теплая и грязная ладошка. Сквозь проступившие слезы Френсис видела, каким огромным казался ее собственный палец – мясистый, с потрескавшейся кожей, узловатый. Даже когда они были детьми, ее пальцы были больше, а пальчики Вин можно было просовывать в замочную скважину и вместо ключа открывать замки. Френсис представила себе все те годы, которые она прожила, а Вин пропустила; все те вещи, к которым она прикасалась, ощущала их, делала своими руками, а Вин ни к чему не прикасалась, ничего не ощущала и не делала. Была в этом невыносимая несправедливость – ужасная, дикая неправильность.