Не русские идут - Василий Головачев

Иголка выросла в размерах, превратилась в огненный шар, и передача с телекамер «одуванчика» оборвалась.

– Дьявол! – отшатнулся от экранчика Данилин.

Посидел несколько мгновений, лихорадочно соображая, что делать, приказал себе успокоиться. Занялся разборкой передатчика. Выключил вифон. И задал сам себе риторический вопрос:

– Как они увидели «одуванчик», накрытый от любых взглядов заклинанием непрогляда? !

Красноярск—Чукотка

Кожухин

Когда Мирослава Кожухина вызвал директор института и предложил отправиться с небольшой группой геологов аж на север Чукотки, в село Энурмино, он даже не стал спрашивать – зачем экспедиции понадобился физик. Закончив в Томске институт, Мирослав уехал домой в Красноярск и устроился в местном институте геофизических исследований – как специалист по изучению быстропеременных явлений природы.

Ему едва исполнилось двадцать семь лет, и он ещё не успел растерять запас романтических побуждений, сокрытых в профессии, поэтому мог по заданию руководства лететь куда угодно, хоть на край света, и когда угодно.

О цели экспедиции он всё-таки спросил, когда утих в душе первый восторг:

– Что за чудо нас ожидает?

– Догадливый, – проворчал директор Любушинский, возраст которого – семьдесят два года – не позволял академику самому возглавлять научные экспедиции. – Будь я помоложе… Короче, опухоль там обнаружили местные охотники, её и будешь изучать.

– Опухоль? ! – не сдержал удивления Мирослав.

– По словам охотников-чукчей, открывших сей феномен, они увидели, как «земля пухнет и водой капает». Мы как раз в тот район собрались геологоразведку направить, так что, считай, плановый рейд предстоит. Ну, а ты, Мирослав Палыч, будешь за старшего исследовательской группы.

– Я согласен! Кто будет в группе?

– Да ты и один справишься. Мы договорились с краевой администрацией, вам дадут вертолёт и всё необходимое.

– «Земля пухнет»… и «водой капает»… странная характеристика. А фото имеется?

– Нету фотографий, есть обзорная панорама со спутника, с разрешением до полусотни метров, видно какое-то бельмо, а что именно – непонятно. Короче, вылет вечером, успеешь?

– Успею! – кивнул Мирослав.

А утром двадцать седьмого июня, преодолев в общей сложности более шести с половиной тысяч километров: до Анадыря – на самолёте, от Анадыря до Эвекинота и дальше, до Энурмина, в двадцати километрах от которого и обнаружили «опухоль» – на вертолётах, – он уже стоял на обрыве, рядом с низкорослой сосной, удивительным образом укоренившейся на скале, и смотрел на «бельмо», оно же «опухоль», в бинокль.

Опухоль – её так и начали называть с большой буквы – впечатляла.

Гигантская водяная капля диаметром больше двухсот и высотой около пятидесяти метров, вылезла из центра маленького островка посередине небольшого заливчика, да так и застыла, искрясь в лучах низкого солнца, прозрачная как горный хрусталь или чистая морская вода, насмехаясь над человеческим здравым смыслом.

Взломанные какой-то невероятной силой куски острова никуда не делись, застыли на капле у её основания, будто вклеенные в прозрачно-голубую субстанцию – водой называть её не поворачивался язык – Опухоли. А когда облака расходились, лучи солнца собирались в капле и образовывали на выходе яркий пучок, способный если не обжечь, то уж точно ослепить.

Объяснить, что это такое, Мирослав не мог, как ни ломал голову. Ничего близкого он в своей жизни прежде не видел. Впрочем, как и любой другой человек на его месте. Тем не менее Опухоль существовала реально, жила своей жизнью: изредка её бликующая поверхность вздрагивала как живая, покрываясь чешуёй мелких волн, – и не собиралась раскрывать свои тайны.

Геофизик оторвался от бинокля, оглянулся на спутников.

Их было трое, все в одинаковых северных костюмах типа «медведь», в каких с начала века путешествовали по свету все геологи России, и с одинаковыми кепками на головах, которые брались с собой в экспедиции в качестве талисманов удачи. Они тоже были ошеломлены, озадачены и растеряны, и не скрывали своих чувств.

– Этого не может быть! – опустил свой бинокль бородач Веллер-Махно; эту фразу он повторял уже не в первый раз, выказав своё отношение к увиденному ещё на борту вертолёта. Несмотря на необычную фамилию, кличку коллеги ему так и не дали, больно суров был бородач.

– Почему она не расплывается? – отозвался второй геолог отряда, Химчук, худой и длинный как оглобля.

– Может, это и не вода вовсе? – сказал третий член экспедиции, кряжистый, степенный, обстоятельный. Фамилия у него была Дядьковин, но за глаза все звали его Дядькой.

Все трое, сдвинув кепки на затылки, одновременно посмотрели на Кожемякина.

– На свете есть много чего, – развёл руками геофизик, – чего быть не должно.

Дядька почесал туфлеобразный нос, Веллер-Махно крякнул, Химчук осуждающе покачал головой.

– Тебе бы только зубы скалить.

– Я пошутил, – сконфузился Мирослав. – Я тоже не понимаю, что это за явление такое. Подберёмся поближе, возьмём анализы, замерим фон. По виду – это чистая вода, а на самом деле…

– Ладно, хватит лясы точить, – прервал его Веллер-Махно, олицетворяя собой начальника экспедиции. – Начнём устраиваться.

– Мне лодка понадобится.

– У них попросишь, – кивнул бородач на стоявших особняком охотников, которые и наткнулись на Опухоль.

Их было двое, одетых в свои лохматые оленьи парки, смуглолицые, черноволосые, один старый, другой помоложе. На Опухоль они смотрели с интересом, но без особой опаски. В данный момент она не ярилась, на людей не бросалась как медведица, в страшных тварей не превращалась, а физика этого явления волновала их мало.

– Лодка нужна, – подошёл к ним Мирослав.

– Каяк, однако, можна, – сказал старый эскимос, ткнул пальцем под обрыв. – Там хоронисса.

– Спасибо. Поможете сплавать к Опухоли? – Кожемякин посмотрел на водяную каплю, придавившую заливчик.

Эскимосы дружно залопотали, замотали головами, отступили.

– Увелельын будет сильно сердисса, начальнык, – сказал старый охотник. – Упадёт вода, потом много будет, однако. Не ходи туда.

– Какой я вам начальник, – улыбнулся Мирослав. – Мне нельзя не ходить, замеры надо сделать, датчики установить. Ладно, придётся самому.

Эскимосы снова залопотали на своём языке, тыкая друг другу пальцами в грудь, потом старик сказал:

– Хоросо, он иди с тебе. – Охотник показал на молодого сородича. – Опасно, однако, думай долго. Аппалувик сердисса будет, не надо его будить.