Укрой меня от замыслов коварных - Василий Головачев

В гостиной залился трелью мобильный.

Роман фыркнул, подумав: неужели третий вербовщик?

Но это звонила Даниэла:

– Прости, что так поздно. Мы собираемся в субботу поехать ко мне на дачу.

– У тебя же день рождения в субботу! – вспомнил он.

– Вот я и хочу отметить его за городом. Поедешь с нами?

– Кто едет?

– Наташа, Валя, Шурик, брат. Ну и я.

– Согласен.

– Ой, хорошо! Заедешь утром?

– Мы же хотели встретиться завтра. Договоримся детально.

– Днём я работаю, а вечером ко мне мама приедет.

– Понял, созвонимся.

Роман закрыл глаза, представляя, как Даниэла поправляет волосы, поднимает полные руки, грудь её становится выше…

Стоп!

Он погрозил себе пальцем, быстро разделся и лёг спать. Созрело решение в субботу объявить ей о помолвке. Захотелось, чтобы она всегда была рядом, милая, светлая, тёплая и… желанная.

* * *

Два дня пролетели незаметно.

В четверг Роман сходил на игру сборных Польши и России, «колдуньи» не увидел и стал свидетелем безоговорочной победы российских волейболистов. Им ничто не мешало проявить все свои лучшие качества, поэтому играли они очень уверенно и разнообразно, так, что после окончания матча встал весь зал и аплодировал команде минут десять.

Присутствовал на игре и Афанасий Вьюгин. Но Роман общался с ним мало, и о переговорах речь не зашла. Майор был терпелив, как и сам Роман, понимая, что быстро проблема перехода на другую работу не решается.

В пятницу Роман приехал к Даниэле домой, да там и остался. Мама девушки относилась к нему очень хорошо, будучи такой же мягкой и уступчивой, как её дочь.

В субботу утром (Роман встал пораньше, сбегал за цветами) они позавтракали втроём. Он подарил Даниэле веточку синих орхидей и красивые часы фирмы «Storm». Маме – домашний халат. Потом приехали Наташа с Валей, подруги Даниэлы, её брат Саша, и последним заявился Шурик Фомин, давний ухажёр Вали, с которым Даниэла работала в онкологической поликлинике на Бауманской; она окончила медицинский и была врачом-онкологом.

Погрузились в машины, захватив с собой всё необходимое для отдыха на даче.

Совсем не осенняя жара по-прежнему окутывала Москву душным саваном, поэтому все были рады возможности побыть на свежем воздухе, вдали от раскалённых городских улиц и шубы нависшего над столицей смога.

В начале одиннадцатого компания выехала за МКАД и в одиннадцать с минутами выгрузилась на даче Карповых под Чеховом, недалеко от деревни Красные Орлы.

Двухэтажный домик стоял на самом краю садового товарищества «Релог», пережившего в течение последних пятидесяти лет три экономических и политических кризиса в России. Выходил участок Карповых прямо к полю, за которым начинался берёзовый лес – колок, где всегда было полно грибов. Роман исходил его вдоль и поперёк, будучи заядлым грибником, и не было случая, чтобы он не принёс добычу. Лишь в этом году, лето которого отличалось иссушающей жарой, грибов не было вовсе. Ни в конце июня – так называемых колосовиков, ни в конце августа, ни в сентябре.

Садовое товарищество «Релог» не выделялось среди других таких же «народных» роскошеством особняков. Тем не менее появились и на его территории несколько кирпичных строений, претендующих на звание «коттеджа». Впрочем, их владельцы все были людьми вполне нормальными, семейными, тихими, хотя и состоятельными, и вели себя скромно.

Надеялись жители «Релога», что так же будут вести себя хозяева последнего участка, купившие его по соседству с дачей Даниэлы и начавшие сначала сносить старые строения, а потом возводить современные хоромы. Так было всегда, и такой порядок устраивал всех.

Однако нынешняя суббота выпала из поля зрения «бога тишины», подчинившись иным богам – бесшабашного веселья, шума и гама.

Соседи закончили стройку аккурат в день рождения Даниэлы и начали праздновать это событие именно в этот день, восемнадцатого сентября. Видно их не было, вокруг особняка, напоминавшего готический замок из серого кирпича с красными вставками, строители соорудили высокий трёхметровый забор из бруса, но слышно было хорошо.

На территорию коттеджа заехало пять машин, все как одна – чёрные джипы. Гостей набралось человек двадцать. И все они молчать не хотели. Сначала включились машинные радиоприёмники, сразу несколько. Потом соседи врубили мощную установку, заполнившую весь посёлок грохотом и воем, который трудно было назвать музыкой.

Отдых превратился в пытку. Никто из гостей Даниэлы не предполагал, что вместо приятного времяпровождения на природе им придётся окунуться в какофонию чужого веселья.

Какое-то время терпели, обмениваясь репликами в моменты наступавшей относительной тишины. Потом Шурику Фомину надоело слушать разухабистые псевдонародные песни вперемешку с хард-роком, разносившимся окрест на многие километры, и он с братом Даниэлы попытался утихомирить соседей.

Их не было минут десять. Шум стих. Они вернулись, явно смущённые и раздосадованные, а через несколько минут посёлок снова накрыл шквал музыкальной «бомбардировки», помноженный на весёлые крики празднующих новоселье.

Роман мог бы не обращать на это внимание, умея блокировать посторонние шумы, но по взгляду Даниэлы понял, что та терпит чужое застолье из последних сил, и решил поговорить с соседями лично.

– Мы с тобой, – предложил белобрысый Шурик, в майке и шортах похожий на студента-первокурсника; на самом деле ему исполнилось двадцать девять лет. – Там мужиков человек десять.

– Не надо, – отказался Роман. – Я не собираюсь с ними драться.

– Может, меня возьмёшь? – нерешительно сказала Даниэла.

Он улыбнулся, покачал головой, натянул футболку, – из-за жары все трое мужчин были одеты легко, – и двинулся к соседям.

Дверь рядом с воротами в глухом брусовом заборе была заперта. Долгое время на звонок никто не реагировал. Наконец гостя услышали. Щёлкнул замок, загремела щеколда, дверь приоткрылась. Выглянул толстый рыжий парень, потный, весёлый, в одних плавках. В руке он держал пивную бутылку.

– Чо надо?

– Извините, ради бога, – вежливо проговорил Роман (мысленно развёл руками, как бы извиняясь перед Олегом Харитоновичем), – не могли бы вы убавить громкость ваших динамиков? Хотелось бы отдохнуть от городской суеты и шума.

– Да брось ты, какой шум? – махнул рукой рыжий. – Музыка ещё никому не мешала. Не вечер же?