Рецидив - Василий Головачев

– От икоты можно избавиться с помощью массажа прямой кишки.

– Спасибо, обойдусь, – бледно улыбнулся Еремеев. – Пройдёт. Да и как прямая кишка связана с лёгкими?

– Я читал где-то, что американцы предложили такой способ, а раз предложили, то наверняка проверили на ком-то. Однако к делу. Меня вызвали к главному, поедешь со мной.

– Я-то зачем нужен? – мотнул головой капитан.

– Вместе будем отдуваться за Синдор. Кстати, это была твоя идея лететь туда охотиться, так что думай, что говорить будешь.

– Мы летали… отдыхать.

– Правильно. Собирайся, через пятнадцать минут жду внизу.

Еремеев икнул, бросил на генерала виноватый взгляд, вышел.

Охлин позвонил жене, сообщил, что может задержаться на работе, потом оставил за себя полковника Нобелева и спустился во двор. Здание ХОЗУ располагалось на окраине Сыктывкара, на улице Катаева, а штаб-квартира полицейского Управления – на улице Советской, поэтому добираться иной раз приходилось по полтора часа, что бесило генерала. С другой стороны, удалённость хозяйственно-снабженческой службы от общего управленческого кабинета полиции позволяла чувствовать себя комфортно, и Охлин терпел, стараясь встречаться с главным как можно реже, по большей части только на совещаниях.

Чёрный «БМВ» Охлина просел на рессорах, когда генерал сел на заднее сиденье.

– Куда, Геннадий Фофанович? – подошёл к машине начальник охраны Сапегов.

– В штаб, – коротко ответил Охлин.

Охрана заняла места в джипе сопровождения. Личные телохранители генерала сержанты Петро и Вован (по фамилии их никто никогда не называл) разделили обязанности, и на переднее сиденье «БМВ» сел бритоголовый Петро. Вован устроился в джипе.

Появился Еремеев, сел рядом с Охлиным, имея кислый вид.

– Поехали, – буркнул Охлин.

Машина вырулила на улицу, практически свободную от общественного транспорта и грузовиков. По мере увеличения автопарка Сыктывкара росла и загруженность улиц города, и когда Катаева встала, Охлин добился от начальника ГИБДД города изменения порядка следования в районе ХОЗУ. Три улицы сделали односторонними, по четырём соседним установили режим движения, запрещавший въезд тяжёлому транспорту, поставили телекамеры, и жители улицы Катаева вздохнули с облегчением, не зная, что своему счастью с уменьшением потока автомобилей они обязаны Охлину. Который об их благополучии и не думал.

До Управления полиции края, располагавшегося в здании под номером шестьдесят три по улице Советской, доехали быстро, за полчаса с минутами.

Генерала и капитана, переставшего наконец икать, ждали в кабинете начальника полиции Сыктывкара на втором этаже незнакомые люди.

– Знакомьтесь, – сказал генерал Скорчак, благообразным морщинистым лицом и лысиной на полчерепа напоминавший архиерея. – Охлин Геннадий Фофанович. Э, а вы зачем здесь? – посмотрел он на Еремеева.

– Он со мной, – сказал Охлин угрюмо. – Мы вместе были… отдыхали в Синдоре.

– Пусть подождёт в приёмной.

– Пусть останется, – сказал один из мужчин в штатском, седоватый, с большим лбом.

– Хорошо, присаживайтесь.

Еремеев присел рядом с Охлиным на краешек стула.

– Спицын Богдан Никандрович, – представил первого гостя Скорчак. – Полковник из госбезопасности. И майор Ширянов Рифат… э-э…

– Гилямзянович, – приподнялся второй гость, сухощавый, смуглолицый, с жёсткими курчавыми волосами и чёрными глазами.

Охлин настороженно оглядел гостей из Москвы. Те в свою очередь изучали его, потом начали рассматривать Еремеева. Молчание затянулось.

– Что дальше? – нахмурился Геннадий Фофанович.

– Расскажите нам о своём… гм, гм… отдыхе в Синдорских лесах, – попросил Спицын вежливо.

– Я не должен ни перед кем отчитываться, – набычился Охлин.

– И всё же расскажите. Будет лучше, если мы узнаем от вас подробности этого мероприятия здесь. Или вы предпочитаете сделать это в Москве?

– Геннадий Фофанович, не ерепенься, – мрачно сказал начальник Управления. – Эти люди имеют право задавать вопросы.

– Я что, под следствием? – язвительно осведомился Охлин.

– Нет, но вполне можете стать подследственным, – тем же вежливым тоном пообещал Спицын, однако глаза его сверкнули предупреждением, и Охлин, потея, понял, что взял неверный тон.

– Я ничего противозаконного не совершал. В Синдорские леса я летал отдыхать.

– Мы не спрашиваем вас о ваших намерениях, расскажите о том, как и почему вы заблудились, почему и куда исчез ваш проводник егерь Степчук, а также пилот вертолёта, припомните, что видели. Короче, все детали вашего чудесного… гм… отдыха.

Охлин бросил взгляд на Еремеева.

– Вот он расскажет.

– Дойдёт очередь и до него.

Геннадий Фофанович пожевал губами, вытер потный лоб платком, посопел немного и принялся вспоминать полёт в Синдор.

Рассказ занял полчаса.

– Всё? – поинтересовался полковник из Москвы. – Ничего не упустили? Никого подозрительного не видели?

– Никого, – пробурчал Охлин. Перед глазами воскресла фигура майора Одинцова. – Хотя был там один подозрительный тип, назвался майором Одинцовым. Мы его с друзьями потом везли в Сыктывкар.

– С ними ещё девица была, – нервно вставил слово Еремеев. – Ольга. У них конфликт случился.

Приезжие переглянулись.

– Конфликт? С кем?

– С нашими парнями, Петро и Вова… сержантами охраны Сигалёвым и Глызиным.

– Поподробнее.

Капитан рассказал о стычке Одинцова с телохранителями генерала. По его словам выходило, что инициатором драки был Одинцов.

– Он вообще крутым себя ставил, – закончил Еремеев, – во всё вмешивался, права качал.

– А потом как вы оказались в одной компании с ним? – полюбопытствовал Спицын.

– Да хрен его знает! – с досадой рубанул воздух ладонью генерал. – Плутали по кочкарям… болота обходили… реку перешли… а потом столкнулись с ними нос к носу. Их там было человек семь.

– Шесть вместе с девицей.

– Ну шесть.

Приезжие снова переглянулись.

– А Ольга?

– Что Ольга? Девица эта… костюм в обтяжку… с ними отправилась. Мы к вертолёту пошли, они ещё куда-то. Потом попросились лететь с нами, пришлось взять.

– Ладно, с ними всё понятно, а ещё кого-нибудь в лесу не встретили?

Оба чекиста из Москвы впились глазами в глаза генерала и капитана.

– Не помню, – после паузы, с неохотой признался Охлин.

– Лесника, – пробормотал Еремеев.

– Что лесник?

– Он вообще какой-то подозрительный мужик, мы его не один раз встречали, шастал по лесу как неприкаянный.