Рецидив - Василий Головачев

– Разберёмся, – ответил Максим, вовсе не уверенный в своём заявлении. – Идём на хутор, поговорим с Пахомычем.

– Этих бы надо подождать, – кивнул капитан на бредущую к лесу пару.

– Сами доберутся, не маленькие. Потопали.

Максим углубился в лес, не оглядываясь, зная, что группа последует за ним, не отстанет, приученная ходить по-фронтовому, как разведка на войне.

В голове царил сумбур, рождённый отсутствием здравого объяснения всем странным происшествиям. Предположение Жени Жарницкого об аномальной зоне имело смысл, однако не могло пролить свет на главные несуразности ситуации: где все были трое суток и почему оказались вместе с пропавшими за несколько дней до этого охотниками. Да ещё и с представителями «конторы», приехавшими в Синдор разбираться с исчезновением крупных животных.

Вышли к узкой нитке железной дороги, когда-то соединявшей село Синдор с хутором и колонией для преступников, запрятанной в лесной глуши. Сориентировались, почувствовав облегчение и некий душевный подъём. Ощущение у всех было одинаковое: будто они не ели пару дней и мотались по лесу до упаду. Что, кстати, подтверждали и заросшие щетиной лица.

Дождь пошёл сильнее, размыв далёкие извивы пейзажа и скрыв шелестом капель по листьям деревьев все звуки. Под ногами чавкало.

– Эх, в баньку бы сейчас! – крякнул Евгений. – Да с пивком! Да, командир?

– Будет тебе банька, – буркнул Брызгалов.

– Будет и свисток, – хихикнул Савелий.

За мостиком через дорогу показались ржавые паровозные будки, приспособленные кем-то под гаражи и сарайчики.

Какая-то мысль зудящей мухой промчалась через голову, заставив Максима остановиться. Показалось, он помнит это место, связанное каким-то образом с исчезновением Ольги. И появлением… кого? Кто тут был, кроме майорши из «конторы»? Почему его образ никак не всплывает в памяти? Да и был ли он вообще? ..

– Эй, Николаич, – окликнул его Брызгалов, – ты чего?

Максим молча догнал группу. Провалы в памяти начинали доставать, а объяснить их он не мог ничем.

На окраине хутора начали попадаться люди, местные жители в прозрачных накидках и полицейские в плащах. Проехал военный вездеход. На группу обратили внимание, но подходить к ней не решились ни местные, ни сотрудники полиции.

Показались военные палатки за хутором слева, возле которых царило оживление: там встречали вернувшихся охотников. Судя по количеству машин у палаток и толпе в плащах, к Синдору стянули чуть ли не батальон стражей порядка и армейские подразделения. Шум от пропажи целой охотничьей команды во главе с генералом поднялся немалый.

Максим оглянулся.

Но из-за дождя не было видно, идут ли за ними следом Ольга и её спутник. Если бы не бдительность Брызгалова, он, наверное, вернулся бы и встретил чекистов, но не хотелось объяснять капитану, почему он так печётся о служащих из родственной структуры, вот останавливаться Максим и не стал.

Лесник был дома.

Разглядев в сенях родича, вымокшего до нитки, он всплеснул руками:

– Мать честная! Вот уж кого не чаял увидеть! Где ж ты шатался всё это время? !

– Шатался, – скривил губы майор. – Морошку искал.

– Морошку? Её под конец июля надо искать. Ох, что же это я, старый пень, не о том базлаю! Проходи, Максимушка, проходи, сейчас переодёжку сухую поищу.

– Я не один.

– С хлопцами Юлия Антоновича? – догадался Пахомыч.

– Ты их знаешь? – поднял брови Максим.

– Так ведь они сначала ко мне пришли, когда ты заблудился, пошли искать тебя все вместе. Потом этот грузин в лесу повстречался.

– Мзилакаури, подполковник.

– Вроде он, фамилию не выговоришь без ста граммов.

– А после?

– Да ничего после, я в лес перестал ходить, полицаи там по кустам шныряют, всё зацепить норовят. А вы вот сами пришли, слава богу. Зови своих пацанов, что стоишь? Сегодня третье, Мефодий, а по приметам, если на Мефодия дождь силён, прольёт сорок дён. Отсюда окромя как по железке и не выедешь.

Максим вышел из дома, приглашающе махнул рукой.

Брызгалов открыл калитку, и оперативники, такие же мокрые, как и он сам, проследовали в хату лесника.

Пахомыч и его жена Евгения Евграфовна принялись хлопотать вокруг гостей, с которых на пол в сенях стекли лужицы воды, и вскоре все пятеро разместились вокруг стола в горнице, одетые в сухое. Не всем досталась одёжка по размеру, однако не ворчали, понимая, что у хозяев не склад и не мануфактурный магазин.

Евгения Евграфовна расстаралась, вынесла всё, что у неё было из съестных припасов, и гости набросились на домашние соленья, грибы, жареную картошку и наспех приготовленные блинчики.

Савелий заикнулся было о пиве, но Брызгалов так на него посмотрел, что лейтенант стушевался, уткнулся виновато в тарелку и на предложение Пахомыча отведать медовухи ответил отказом:

– Прости, отец, пошутил я, мы в тверёзости воспитаны.

После обеда собрались на веранде, обращённой не к улочке хутора, а к лесу.

Пахомыч хотел оставить гостей одних, понимая, что им надо посовещаться, но Максим его остановил:

– Погоди, дядь Коль, разговор есть.

Старик вернулся, набрасывая на плечи ватную безрукавку; дождь не прекращался, и на улице похолодало.

– Может, ещё чаю поставить? Я в киоск за баранками сбегаю.

– Мы скоро уедем, не до чаю. Скажи, пожалуйста, что тут происходило, пока мы… отсутствовали?

– Суета суёт, как говорится, – пожал плечами лесник. – Полицаи мельтешили, по пять раз на дню заглядывали, всё расспрашивали, видел я кого али нет.

– А ты видел?

– Кого ж я увижу, сидючи дома?

– А до того, как пропали охотники?

Пахомыч поскрёб макушку.

– Так ить я тебе рассказывал. Честно, вроде никого и не видел. Медведиха пропала с медвежатами, лоси тож, я потому тебе и позвонил. Но боле ничего особенного не случалось, если не считать этот мышиный переполох. – Лесник кивнул на лес.

Максим поймал взгляд Брызгалова, говорящий: не белены же мы тут объелись?

– Странное дело, дядь Коль. Что-то произошло, иначе охотники не исчезли бы на несколько дней, однако никто ничего не помнит. Никто из нас не понимает, как мы оказались в компании с генералом.