Конец света - Василий Головачев

– Какое движение? – не понял Маринич. – У меня перебывали чуть ли не все мэрские чиновники.

– Не нравится мне кое-кто из нынешних гостей… не буду называть фамилии. Ну, бывай.

Зимятов пожал руку Мариничу и сбежал по лестнице вниз.

Виталий Мартынович проводил его озадаченным взглядом, соображая, кто именно из компании Фенера не понравился генералу, и вернулся в кабинет.

Событие

Михаилу Потапову исполнилось ровно тридцать лет.

Ростом и фигурой бог его не обидел, и выглядел он убедительно, имея косую сажень в плечах и приличную мускулатуру. Хотя при весе в девяносто два килограмма был исключительно подвижен и быстр.

Работал Потапов в оперативной бригаде Управления антитеррора Федеральной службы безопасности под командованием полковника Щербатова. Служил в армии, в десантных войсках, окончил юрфак МГУ, с малых лет занимался рукопашным боем, много читал (в наследство от деда ему досталась великолепная библиотека количеством в тринадцать тысяч книг), увлекался историей Древней Руси и даже женился – в двадцать один год, но прожил с молодой женой всего четыре месяца, после чего она погибла – утонула при невыясненных обстоятельствах в Киргизии, на озере Иссык-Куль, куда поехала отдыхать с подругами. Потапов тогда сдавал летнюю сессию и поехать с женой отдыхать не смог. С тех пор жил один, лишь изредка позволяя себе короткие знакомства и расставания без сожалений. Второй такой женщины, как Дарья, он пока не встретил. Да и работа не давала ему достаточно личной свободы и времени на увлечения.

В эту субботу, свободный от дежурств и занятий на базе в подмосковном Новогорске, он решил объездить книжные магазины Москвы, ещё сохранившие букинистические отделы, и поискать чего-нибудь «новенького из старенького».

Начал с магазина «Москва» на Тверской, в подвале которого располагался самый дорогой в столице, но самый посещаемый из всех букинистический развал. Машину – он ездил на трёхлетней давности «Ягуаре XXX» – поставил в Козицком переулке, с полчаса изучал вертящиеся полки с книгами серии «рамочка», купил «Первые люди на Луне» Уэллса издания тысяча девятьсот двадцать седьмого года и поехал на Арбат. Сначала на Новый, прошёлся по двум этажам Московского дома книги, потом с трудом припарковался на другой стороне проспекта, в Арбатском переулке, прогулялся по Арбату с его знаменитыми книжными развалами и посетил не менее знаменитую Книжную лавку, владельцем которой был старый приятель отца Кусневич.

Старик стоял за прилавком, разглядывая старую подшивку журналов «Нива». Увидев Потапова, он обрадовался:

– О-о, Миша, сколько лет, сколько зим! А я вот кукую тут один, убытки подсчитываю.

– Так уж и убытки, – улыбнулся Потапов, пожимая худую, в старческих пятнах, вялую руку книжника. – Вряд ли вы держались бы за лавочку, приноси она одни убытки. Хотя посетителей действительно маловато.

– Не то слово, Миша, не то слово! Ты сегодня первый, с утра никого, молодёжь вообще перестала захаживать, всё больше ровесники революции да библиофилы вроде тебя. А убытки… не поверишь, хорошо покупают только классику, в основном собрания сочинений дореволюционных изданий, не обращая внимания на крутые цены, а приключения и фантастику совсем не берут. Вот, «Ниву» за тысяча девятьсот семнадцатый не хочешь?

– Не моё, – улыбнулся Потапов. – Мне бы первые «Вокруг света» конца позапрошлого века да кое-что из «Миров приключений» начала двадцатого.

– Фантастику возьми – советскую, Михайлова или Головача, классно писали мастера, даже сейчас интересно читать. Не то что современный бред всяких Пеховых да Пелевиных, читать противно.

– Так не читайте.

– Да я и не читаю, совсем глаза сдали. Взял недавно в руки роман известного по сотне премий Серджа Лукоеденко «Январский дозор», дошёл до «стражей переулка», плюнул и выбросил в мусор.

– Говорят, у него первые книги хороши были.

– Ну, может, и были, дал бог лёгкую руку, а потом постарел парень, получил хороший бонус в виде фильма по первым произведениям, стал состоятельным, заматерел, вот творческий потенциал и потерял. Сейчас, к слову сказать, все медийные лица в рекламу подались да сценарии строчат, за них больше платят. Литература стала абсолютно коммерческой, впрочем, как и большинство творческих школ. Всё Интернет проклятый убил!

– Не согласен, не всё.

– Да ладно, – сморщился худенький, лохматый, седенький, ростом с пятиклассника, Кусневич. – С появлением этого кошмарного чудовища произошло резкое падение уровня интеллекта читателей, особенно молодых. А падение уровня образования только усугубило процесс. Будете возражать?

– Не буду, – сказал Потапов. – Сейчас о падении уровня образования и медицины не говорят только ленивые, а воз российской культуры и ныне там – в хвосте мировой.

Кусневич наклонил голову к плечу, выставляя заросшее седым волосом ухо.

– Кто это так некрасиво выразился?

– Не я, – засмеялся Потапов, – по-моему, хозяйчик «Эха Москвы», хотя не уверен.

– За всю культуру расписываться не стану, но образование мы точно уронили. А ваш хозяйчик «Эха Москвы» – араб.

– Кто? – удивился Потапов. – Венедиктов? Он же еврей.

– Образно говоря, он как араб готов воткнуть нож в спину президента. Кто-то говорил, кажется, Ладлэм [2 - Роберт Ладлэм – американский писатель (1927 г. ), автор многих бестселлеров. ]: имея дело с арабом, никогда не знаешь, кто этот человек и кому он перережет глотку, если представится такая возможность.

– Соглашусь, – кивнул Потапов. – В России таких деятелей развелось как бактерий, что в правительстве, что в оппозиции. Но не будем о грустном, Роман Моисеевич, обрадуете чем-нибудь?

– Разве что Жюлем Верном.

– У меня двенадцатитомное собрание сочинений стоит.

– Это «20 000 лье под водой» издательства Маркса, со множеством иллюстраций Риу, почти коллекционной сохранности.

– Класс! – обрадовался Потапов. – Возьму. Дорого? Кризис на дворе.

Кусневич заперхал; так он смеялся.

– Нам никакие кризисы не страшны. Прочитал вчера в «Комсомолке», что государство трогательно переживает о народе в период кризиса и строит федеральным чиновникам восемь жилых домов общей площадью более двухсот тысяч квадратных метров в районе Кунцева. Строительство обойдётся казне в пятнадцать миллиардов рублей. Не хватает им жилья, бедным, слишком быстро растёт число очередников на улучшение жилплощади, никто не хочет селиться в «обычных» трёхкомнатных квартирах. А ты – кризис…

– По привычке, – поскрёб в затылке Потапов. – В принципе политикой я не интересуюсь, но она сама лезет к нам изо всех щелей. Показывайте свой раритет.