Имитатор. Книга шестая. Голос крови - Олег Рой

– Они… выкуп потребуют?

– Не исключено.

– Но… у меня… у нас ничего нет! Как же…

– Ничего – понятие относительное. Ваш муж хорошо зарабатывает?

– Ну… да. У них с Мироном автосервис. С Мироновым, это друг его.

Значит, не просто автослесарь, а совладелец бизнеса? Не олигарх, но и не от зарплаты до зарплаты. Хотя еще неизвестно, в каком состоянии этот сервис. Арина черкнула в лежащем перед ней блокноте: партнер? кредиты? финансовые конфликты? Ладно, это пусть опера коллег-«экономистов» поспрашивают, покопаются. Эля-то вся на семье зациклена – кстати, кем она до свадьбы трудилась? – вряд ли она в курсе. Но Арина все же спросила:

– Может быть, конкуренты обиженные? Или кредиторы?

– Я не… я не знаю. Гера мне про дела никогда не рассказывает. Я в этом не понимаю ничего.

– Эля, а вы по профессии кто?

– Какое это имеет значение? Ну бухгалтерские курсы после школы закончила, но там сразу такое хорошее место подвернулось – в турагентстве.

– Бухгалтером?

– Да ну, кто меня без опыта возьмет. Менеджером, мы и с Герой там познакомились, он тур выбирал.

– И в его автосервисе вы с бухгалтерией никогда не помогали?

– Нет. Я уже и не помню ничего с этих курсов.

– Вам в последнее время не угрожали? Звонков странных не было?

– Н-нет. А разве… – она не договорила.

– Эля, – как можно мягче произнесла Арина, понимая, что сейчас та взорвется от возмущения. – Эля, высока вероятность, что за всем этим стоит кто-то, кого вы знаете. Когда вы замуж выходили, никто из ваших подруг вас не отговаривал? Не завидовал?

– Да что вы! Все за нас радовались… – она вдруг помрачнела.

Как будто тень пробежала. Арина, пристально следившая за заплаканным, в некрасивых пятнах лицом, эту тень тут же подхватила:

– Все? Может быть, кто-то все же был недоволен? Родственники? Подруги? Может быть, Гера сперва за кем-то еще ухаживал, а потом на вас переключился?

Попала! Элины глаза расширились, потемнели:

– Нет! Она не могла!

– Она – это кто?

– Татка. То есть Наташа Ахметова, мы с ней учились. Гера за ней немного ухаживал. Раньше… Но у них ничего серьезного не было!

– Ладно, с ней мы сами поговорим. Вы с мужем хорошо живете?

– Очень! – она всплеснула руками. – Нет, ну он иногда… он же не профессор какой-нибудь, который «мерси» да «пардон» через слово сыплет.

– А изменять он вам не изменял?

И опять по мягкому заплаканному лицу проскользнула тень. Эля закусила губу:

– Я не… Я не могу объяснить.

– Попробуйте.

– Да вы, наверное, сами знаете, везде же пишут: когда мужчины с друзьями на рыбалку или в баню собираются, там… Но это же не измена!

– Пожалуй, что и так, – медленно проговорила Арина, подумав, что не такая уж эта Эля и «клуша», глубинной женской мудрости в ней довольно, а это в жизни полезнее всех прочитанных книжек и даже ученых степеней. – Если вы говорите, что живете с Герой хорошо, так и будем считать. А родственники – ваши или его – тоже так считают?

– Мать его… – Элин рот горько скривился. – Но это же не может быть она! Она Лелика любит как сумасшедшая! Она только сперва меня воспитывать пыталась, а когда он родился… Нет, она и сейчас… но… нет, вы не думайте, она просто… она думает, что…

– Что ее сын мог бы найти себе кого-то получше?

– Ну… да, – она шмыгнула носом.

– И ничего больше?

– А что еще?

– Нет-нет, ничего.

– Но вы же не думаете, что… Почему вы глупости спрашиваете? Почему вы…

– Тише, Эля. Вы же понимаете, что сначала нужно исключить всех, кто точно не имеет к этому отношения.

– Да… наверное… Только… что нам делать, если выкуп потребуют?

– Погодите. Если и когда потребуют, тогда решим, что делать.

Требование выкупа, подумала она, – худший из возможных вариантов. И вовсе не потому, что «ничего нет». Похитителям, сумевшим урвать свой куш, ребенок не нужен. А возвращать его… сложно. Проще убить. Если все ради выкупа – могли и сразу…

Сердце кольнуло ледяной иголочкой. Стоп. Не время. И сразу – нет, если не полные идиоты, то вряд ли уже убили. Вдруг осиротевшая семья потребует подтверждения, что ребенок жив? А подтверждение – это видео или как минимум фото с какой-то привязкой, с маркером, указывающим время. Так что нет, рано пугаться. Сейчас мальчик еще жив.

– Погодите. Вы сказали – «они»? Та женщина была… не одна?

– Н-не знаю. Там еще кто-то мелькал… не знаю. Путается все.

– Вспоминайте.

Женщина вдруг как будто взорвалась:

– Зачем вы тянете время? Почему вы не ищете Лелика? ! Вы должны его искать, а вы…

– Эля…

– Что – Эля? ! У меня пропал ребенок! Он сейчас… где-то! Он напуган! А вы… вы… сидите тут и спрашиваете одно и то же!

– Эля, это, видимо, жестоко звучит, но возьмите себя в руки. Сейчас от вашего самообладания зависит жизнь и здоровье вашего ребенка.

– У вас нет сердца!

– Сердце тут не поможет. Вы, похоже, лучше меня знаете, как мы должны искать вашего мальчика. Как?

– Н-не знаю… Но надо же что-то делать, а не сидеть тут! Это вы должны знать – как! Это ваша работа!

– Вот и не мешайте мне делать мою работу. Хотя бы не мешайте. Если уж не желаете помогать.

Женщина сникла так же мгновенно, как и вспыхнула:

– Я… как же… я желаю…

– Тогда выбирайте. Либо вы рыдаете и обвиняете меня и всех на свете, либо берете себя в руки и помогаете.

Это было жестоко. И девочку эту было жаль до комка в горле. Но время, время… Арина физически чувствовала, как стремительно и неотвратимо убегают секунды, минуты… Да, статистика, утверждающая, что, если похищенного не найти в первые двадцать четыре часа, вероятность его спасения падает почти до нуля – да, это всего лишь статистика. И случаи бывают… разные. Но скучное слово «статистика» означает… большинство. Хотя именно этот случай, скорее всего – не статистический. И надежда – есть. Пока еще есть.