Рыбья Кровь - Евгений Таганов

– Когда спасение от большой беды приходит к человеку и его роду в самый последний момент, это и есть доказательство, что кто-то за нас сильно молится и ведет праведную жизнь, – отвечал Тимолай.

Дарник только недоверчиво хмыкнул, полагая, что так меняла хочет заманить его в свою ромейскую веру, о которой он время от времени рассказывал своему юному другу.

Был у Тимолая ответ и на то, что такое совершенный человек и как им стать.

– Путь к совершенству лежит через четыре вида одновременного развития: для Бога, для себя, для ближних людей и для людей дальних, – объяснил ромей.

Развитие для Бога Дарник пропустил мимо ушей, жизнь в землянке колдуна Завея сделала его полностью нечувствительным к любым видам богов и потусторонних сил. Зато остальное триединство удивительно благотворно легло ему на душу, став со временем главной умственной и сердечной опорой. Отныне скука и отсутствие интереса к окружающему навсегда покинули его, так же, как и усиленные «мучанья головы» о чем-либо. При любом затруднении он с легкостью оставлял это «развития для себя» и переходил мыслями на свое развитие для ближних, а то и для дальних людей. Как ни странно, от этого легче стало и с неразрешимыми загадками: то, что он несколько часов назад не мог для себя понять, вдруг всплывало потом в совершенно готовом и решенном виде. И возникало именно то легкое и победительное чувство хозяина самому себе и всему окружающему, которое он в себе любил больше всего.

Много времени с тех пор они проводили с Тимолаем, обсуждая «общелюдские задачи». Меняла спрашивал, как он будет поступать в том или ином случае, Дарник отвечал и тут же получал подробный разбор своих ошибок.

– Ну, например, твое войско разбило неприятеля, и вы захватили огромное количество пленных, а продовольствия мало и двигаться с пленными приходится очень медленно? – говорил учитель.

– Остановимся и устроим большую загонную охоту, – отвечал ученик.

– А охота не удалась. Неприятель воспользовался передышкой, накопил силы и снова наступает?

– Выколоть глаза всем пленным и отпустить, – придумывал Дарник самое необычное.

– Ух ты! – даже подскакивал от его слов ромей. – Правильно, но не разумно. Разумней начать переговоры и отдать пленных без выкупа.

– А они снова возьмутся за оружие! – не соглашался Дарник.

– Во-первых, ни в одном походном войске не бывает двойного комплекта оружия и доспехов, во-вторых, разбитые воины уже совсем не те воины, такая же обуза для неприятеля, как и для тебя. И ничего, как будто не выиграв, ты выиграешь все.

Боевые упражнения с Клычом, и знания, получаемые от Тимолая и Вочилы это, конечно, было замечательно, но бесконечно продолжать их выглядело уже как нерешительность и трусость. Не пора ли сколачивать собственную ватагу и выходить с ней на большую жизненную тропу. Клыч по этому поводу рассуждал просто и доходчиво:

– Хорошо, я согласен, что вожаком нашей ватаги будешь ты. Но другие никогда не согласятся на это. Мы и так для всех взрослых как пустое место, поэтому никто из ребят никогда не поверит, что в другом месте к нам будут относиться как-то иначе. И пойдут только за настоящим воином навроде Вочилы, или ты очень убедительно должен им доказать, что сам являешься таким воином.

Под чье-то начало Рыбья Кровь собирался становиться в самую последнюю очередь, поэтому был целиком за второе предложение. Вдумчиво оглядевшись по сторонам, он увидел, что те, с кем бы ему хотелось идти в поход, вовсю занимались выбором невест, и рассчитывать можно лишь на самых неказистых отроков, которые до невест дорастут лишь через год-два. Два ухватича – вот все, на что он мог рассчитывать в Бежети, не больше троих каменчан мог уговорить на уход из Каменки и Клыч. Для начала решено было испытать свои силы в дальней охоте на туров и оленей. Дважды на такую недельную охоту отправлялись Дарник с Клычом с пятью-шестью другими ребятами, но лишь однажды им удалось подстрелить оленуху с олененком. Зато ночевки в лесу у костра с выставлением сторожей выглядели совсем по-взрослому и по-боевому.

Во время второго похода Дарник решил пошутить: сказал, что не может найти дорогу назад. Надо было видеть, как перепугались его ватажники! Ведь даже набредя на какое-либо селище, они вряд ли могли вернуться домой – как объяснить, куда им надо, если все вокруг имело лишь свои местные названия, да и речки были на одно лицо, а в дремучих лесах не везде можно было определить стороны света. Рыбья Кровь все же вывел ватагу куда надо, но пережитый ужас напрочь оттолкнул ребят от него. Да и у самого Маланкиного сына возникло к ним довольно брезгливое чувство. Не паниковал один Клыч, догадавшись о проверке Дарника.

Любовные токовища на Сизом Лугу тем временем шли своим чередом. Одна из каменчанок по имени Млава стала ни с того ни с сего заглядываться на него, четырнадцатилетнего Дарника, и узнав про его мечту податься в дальние края, стала в открытую просить взять ее с собой. Рыбья Кровь не знал, что и сказать, среди вольных бойников, по рассказам, тоже встречались женщины-воительницы, обычно наложницы вожаков, которые отличались нередко даже большей кровожадностью, чем бойники-мужчины. Млава не выглядела первой красавицей, но и последней тоже не была. И если бы не ее озорные глаза, часто посматривающие на него, он бы вообще не выделил ее из общего девичьего ряда. Возник даже соблазн взять шаловлицу с собой, чтобы с первого дня обрести вид бывалого воина. Будь Млава чуть посдержанней, так бы все и случилось. Но, увы, по своему недомыслию она прибегла к обычному набору девичьих ухваток. То затащит его на посиделки у костра, то вызовет на танец, то потянет купаться на пруд.

Окружающие парни и девушки все это, естественно, не оставили без внимания. Шутки, подначки, а то и насмешки открыто посыпались в их сторону. Дарник долго помалкивал, надеясь, что Млава сама догадается, что с ним нельзя себя вести как с обычным парнем. Она же, принимая его молчание за простую застенчивость, расходилась еще больше и скоро стала вызывать в своем «женихе» чувство холодного неприятия.

Среди сложившихся парочек женихов и невест на свадебном токовище большой популярностью пользовался шуточный обмен партнерами. Когда в танцах и играх они менялись друг с другом девушками и парнями, как бы подчеркивая их достойную зависти обоюдную привлекательность, до прогулки «в рощу», разумеется, не доходило, просто всем было весело и занимательно. Еще на Сизом Лугу практиковался обмен настоящим оружием, когда дедовский шлем меняли на секиру, а защитные доспехи дяди на отцовский меч. И вот как-то раз, когда один шутник, владелец железного шлема, предложил Дарнику поменять Млаву на свою девушку, Дарник в ответ предложил поменять свою «невесту» на его шлем. Все с интересом ждали, чем закончится их розыгрыш. А закончилось тем, что Дарник просто взял шлем и ушел. Неделю специально не появлялся на Сизом Лугу, а когда появился, то обнаружил, что его избавление от глупой девушки полностью удалось: Млава вовсю крутила любовь с владельцем шлема. Однако выиграв в малом, Маланкин сын проиграл в большом: вся сизолужская молодежь смотрела теперь на него с легким презрением за столь недостойный поступок – торговать женщинами у запрудников считалось последним делом. Даже Клыч и тот не проявлял при посторонних особо дружеских чувств.