Золотые пауки - Рекс Стаут

– Дьявольщина! Мерзавец!

– Кто? Мальчишка?

– Нет. – Я обернулся к Вулфу. – Вы будете говорить или я?

Вулф прикрыл глаза. Через некоторое время он открыл их, сказал: «Ты» – и снова закрыл.

Я не считал нужным сообщать Стеббинсу о событиях вчерашнего вечера, которые спровоцировали меня отвести Пита к Вулфу, но в остальном рассказал все, что относилось к делу, включая и второй визит Пита. Пожалуй, впервые в жизни Стеббинс поверил в полученные от нас сведения, задал кучу вопросов, но в конце все же счел уместным высказать замечание относительно двух достойных граждан – Ниро Вулфа и Арчи Гудвина, которым следовало бы проявить несколько больший интерес к тому факту, что женщина, которой тычут пистолетом под ребра, просит помощи полиции.

Я был не в том настроении, чтобы спорить с ним.

– Такие типы, как вы, – все же заявил я, – не украшают нашу полицию. Мальчик мог все выдумать. Он признал, что не видел пистолета. Возможно, женщина просто хотела подшутить над ним. Если бы вчера я сказал вам, откуда мы получили информацию, вы бы решили, что я слишком расточителен, если ради нее потратил десять центов на телефонный звонок. Однако я назвал вам номер машины. Вы проверили его?

– Да. Этот номер был снят с «плимута», украденного в Хартфорде два месяца назад.

– Никаких следов?

– Пока никаких. Мы связались с Коннектикутом, чтобы там навели справки. Не знаю точно, сколько машин с украденными номерными знаками ходит сейчас по Нью-Йорку, но, должно быть, очень много.

– Подробное ли описание человека за рулем вы получили?

– У нас имеются четыре показания, и все разные. Три вообще не стоят и гроша, а четвертое, одного человека, который вышел из аптеки в тот самый миг, когда мальчишка с тряпкой подбежал к машине, представляет интерес. По словам свидетеля, водителю лет сорок, он в темно-коричневом костюме, худощавый, с правильными чертами лица, в фетровой шляпе, натянутой почти на уши. Свидетель уверяет, что мог бы опознать его. – Пэрли поднялся. – Мне пора. Признаюсь, я разочарован. Я надеялся получить от вас путеводную нить или хотя бы узнать, что вы покрываете клиента…

Вулф раскрыл глаза:

– Желаю вам удачи, мистер Стеббинс. Этот мальчик вчера вечером был гостем за моим столом.

– М-да, это и вовсе ужасно… – прорычал Стеббинс. – Кто только им дал право давить мальчиков, которые ели за вашим столом? !

С этими учтивыми словами он вышел, и я последовал за ним в прихожую. Только я взялся за ручку двери, как увидел незнакомую женщину, поднимавшуюся на крыльцо. Когда я отворил дверь, гостья стояла уже там. Это была очень худая, маленького роста женщина в скромном темно-синем платье, без жакета и шляпы, с припухшими покрасневшими глазами и так крепко сжатыми губами, что казалось, их у нее вообще нет.

– Чем могу служить? – спросил я, пытаясь заслонить ее от Стеббинса.

– Здесь живет мистер Вулф? – с трудом выдавила она, и я ответил утвердительно. – Могу ли я повидать его? На одну минутку. Меня зовут Антея Дроссос.

Очевидно, она много плакала и могла вот-вот вновь разрыдаться, а для Ниро Вулфа не было ничего хуже женских слез. Поэтому я сказал, что являюсь его доверенным помощником, и спросил, не расскажет ли она мне, в чем дело.

Она подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза:

– Мой мальчик Пит велел мне повидать мистера Ниро Вулфа, и я подожду здесь, пока мистер Вулф не освободится.

Она оперлась спиной о поручни крыльца.

Я отступил назад и прикрыл дверь. Стеббинс последовал за мной по пятам в кабинет.

– Миссис Антея Дроссос желает вас видеть, – обратился я к Вулфу. – Говорит, что так велел ее сын Пит. Она простоит на крыльце всю ночь, если придется. Она может зарыдать в вашем присутствии…

Это сразу заставило Вулфа раскрыть глаза.

– Проклятье! Что я могу сделать для этой женщины?

– Ничего. Так же как и я. Но от меня она не примет даже отказа.

– Тогда какого же дьявола! Пф! .. Это все результат твоих вчерашних выходок… Пригласи ее.

Я вышел и распахнул дверь перед миссис Дроссос. Стеббинс уже занял свое место в желтом кресле. Поддерживая женщину под локоть, поскольку она не вполне твердо держалась на ногах, я провел ее к красному кожаному креслу, в котором могли бы уместиться три таких, как она. Она присела на краешек и черными, казавшимися особенно черными из-за контраста с воспаленными веками глазами вперилась в Вулфа. Голос у нее дрожал.

– Вы мистер Ниро Вулф?

Он признался в этом. Она перевела взгляд на меня, затем на Стеббинса и снова посмотрела на Вулфа:

– А эти люди?

– Мистер Гудвин – мой помощник, а мистер Стеббинс из полиции, он расследует гибель вашего сына.

– Я так сразу и подумала, – кивнула она. – Мой мальчик не хотел бы, чтобы я разговаривала с копами.

Судя по ее тону, было совершенно очевидно, что она не сделает ничего такого, чего не хотел бы ее сын, поэтому мы оказались в затруднении. При подозрительности и недоверчивости Стеббинса нечего было и думать о том, что он по доброй воле покинет кабинет, но вдруг он поднялся с кресла и со словами: «Я пойду на кухню» – двинулся к двери. Мое изумление продолжалось недолго – полсекунды спустя я уже раскусил его намерения. В конце коридора, напротив кухни, в стене имелась небольшая ниша. В стене, отделяющей нишу от кабинета, было проделано отверстие. Со стороны кабинета оно было замаскировано хитроумной картиной с видом водопада, а с другой стороны закрывалось задвижкой. Через отверстие можно было видеть, что происходит в кабинете, и все слышать. Пэрли знал об этом.

Когда он вышел, я решил, что нужно предупредить Вулфа.

– Картина, – сказал я.

– Что же еще, – раздраженно буркнул Вулф и обернулся к миссис Дроссос. – Слушаю вас, мадам.

Но она ничему не желала верить. Она поднялась, подошла к двери, сунула голову в прихожую, посмотрела по сторонам и только затем, закрыв дверь, вернулась на свое место.