Когда я стала тобой - Эмбер Гарза

Я открыла заднюю дверь и взмахом руки показала, чтобы вы с Салливаном устраивались. Не представляю, как сейчас правильно перевозить ребенка в машине. Эти правила постоянно меняются.

Ты поставила кресло на заднее сиденье и наклонилась внутрь, чтобы закрепить его, а я в этот момент глянула на твое жилище: белого цвета дом с террасой по всему периметру и большими окнами.

– Милый домик, – заметила я и вдруг увидела женщину в окне. Она улыбнулась и помахала мне, и я сделала то же самое. – Ты живешь с родителями?

Ты выпрямилась и закрыла дверцу. Щеки пошли пятнами, над бровями выступила испарина.

– Нет-нет, это Элла, хозяйка моей квартиры.

– Квартиры?

Ты кивнула.

– Да, там за домом есть квартирка. Ну, точнее, что-то вроде гостевого домика.

– А, понятно. – Действительно, вряд ли ты могла себе позволить полноценный дом в Старом Фолсоме. – И как тебе, нравится?

– Ага, там очень здорово, и Элла классная.

Я обернулась; стоявшая у окна женщина уже исчезла, точно призрак. Порывом ветра по тротуару раскидало несколько опавших листьев, похожих на паучков, и я вздрогнула, обхватила плечи руками. Поспешила к водительской дверце и села в машину. Салливан хныкал, однако как только ты дала ему игрушку, он сунул ее в рот, обслюнявил и успокоился.

– Спасибо, что вытащила меня, – сказала ты по дороге в салон. – И не помню, когда последний раз делала маникюр.

– Я тоже долго ходила без маникюра, пока Аарон был совсем маленьким.

– Мне вообще не с кем его оставить, но иногда ведь нужна хоть какая-то передышка?

Ты бросила на меня выжидающий взгляд, как будто очень хотела услышать: «Да, понимаю». Но могла ли я с тобой согласиться? Я ни на секунду не расставалась с Аароном, пока ему не исполнилось девять месяцев, и то это Раф заставил меня наконец-то оторваться от ребенка, чтобы мы могли провести время наедине. И хотя мы оставили сына не с няней, а с родителями мужа, я все равно весь вечер за него волновалась.

– У тебя есть поблизости какие-нибудь родные? Или просто человек, который мог бы помочь? – «Может, парень? » – едва не добавила я, но удержалась. Еще подумаешь, что я чересчур любопытная.

– Не-а, – ответила ты, глядя в окно. Голос звучал мрачно, с печальной ноткой.

Мне стало тебя жалко – совсем одна в незнакомом городе.

– Так почему ты сюда приехала? По работе?

Ты качнула головой.

– Я сейчас не работаю. Занимаюсь Салливаном.

Мне хотелось задать тебе столько вопросов! Аж голова пошла кругом, как на тех аттракционах, от которых меня вечно тошнило. Я не успела ничего спросить, потому что мы подъехали к салону, и ты мигом выскочила из машины. Словно пыталась сбежать от меня…

Что за глупости.

Внутри все сжалось в узел, когда ты показала мне выбранный для маникюра лак. Красный. Я предлагала тебе что-нибудь более изящное – французский маникюр, светло-розовый или бежевый, но ты была непреклонна. Красный, и все тут.

Он напомнил мне о том чертовом неглиже. Сама-то я выбрала лак нежно-персикового цвета.

Салливан все время спал в кресле-переноске, что показалось странным – не рановато ли? Однако ты заверила, что он всегда спит в такое время. Я уже забыла, каким был режим Аарона в этом возрасте, но я точно повсюду брала его с собой – в магазины, рестораны, на долгие прогулки, – и чаще всего он крепко спал.

Когда Салливан заерзал, я подалась вперед. Наконец-то! Я ждала этого момента с тех пор, как мы сюда приехали. Скорее бы дотронуться до него, обнять это мягкое тельце.

Малыш распахнул глаза и посмотрел на меня, потом вскрикнул, и его личико сморщилось.

– Можно я возьму его на руки? – спросила я у тебя.

– Конечно, – ответила ты, едва глянув в мою сторону.

Я наклонилась, отстегнула ремешки, и сердце вдруг пронзила боль еще до того, как я достала Салливана из автокресла. Однако она утихла, как только я прижала мальчика к груди и положила его головку себе на плечо. Я начала осторожно покачивать его, держа одну руку на попке, как когда-то с Аароном, и Салливан успокоился.

По телу разлилось тепло.

Я еще не забыла, как это делается.

Ощутив его молочный аромат, я полностью расслабилась. Он вызывает эйфорию, будто наркотик, и однозначно перебивает запах лака и средства для его снятия. Я закрыла глаза, сделала вдох. Затем опустила голову и слегка коснулась носом мягкой гладкой кожи Салливана.

Он захныкал и начал вырываться.

– Тише, все хорошо, – прошептала я и вновь начала его укачивать, но на этот раз не помогло. – Может, он проголодался?

Ты глянула на него через плечо.

– Наверное. Там в сумке есть бутылочка и молочная смесь.

Смесь?

– Ты не кормишь его грудью? – Господи, прозвучало так осуждающе! Мы с Кристиной сами всегда смеялись над женщинами, которые считали себя выше остальных.

– Нет, – коротко ответила ты без каких-либо объяснений.

Отчасти меня это покоробило, ведь я-то, заботясь о здоровье Аарона, кормила его до года. Однако при этом я позавидовала твоей уверенности: ты не стала оправдываться, не стала до хрипоты доказывать свою точку зрения. Если честно, процесс кормления не приносил мне особого удовольствия. Это очень неудобно и обременительно. Я много раз собиралась перейти на смесь, но, пристыженная собственной матерью, продолжала кормить сына грудью. Никогда не забуду, с каким ужасом взглянула на меня мама, когда я поделилась с ней своими чувствами по этому поводу. Грудь так разбухала, что я не могла влезть ни в одну рубашку, да и спина все время болела. И что я услышала в ответ на свои жалобы?

«Ты вечно думаешь только о себе, Келли».

После такого я уже не осмелилась бросить кормление, ведь я не обладала твоей уверенностью.

– А, ну ладно.

И как же я приготовлю ему здесь бутылочку?

Я обвела взглядом помещение: в дальнем углу была раковина. Но смогу ли я одновременно держать Салливана и наводить смесь? Давненько я не оказывалась в таком затруднительном положении.