Норма. Тридцатая любовь Марины - Владимир Сорокин

        Говно всем класть за отворот!

        Июль,

        жара,

        Идёт игра.

        Все

        на

        футбол!

        Забейте гол!

        Эй, пионер,

        Подай

        пример!

        Прорвись

        к воротам

        И с поворотом,

        С финтом, с задором

        Забей «Юнкорам»!

        Держись,

        вратарь!

        А ну —

        ударь!

        Прорвусь по краю,

        Тогда ударю!

        Проход…

        я вышел,

        Держи повыше!

        Подкрутка

        пяткой,

        Удар… Девятка! !

        Ну и футбол!

        Вот это гол!

        Август вновь отмеченный прохладой,

        Как печатью – уголок листка.

        На сухие руки яблонь сада

        Напоролись грудью облака.

        Ветер. Капля. Косточки в стакане.

        Непросохший слепок тишины.

        Клавиши, уставши от касаний,

        С головой в себя погружены.

        Их не тронуть больше. Не пригубить

        Белый мозг, холодный рафинад.

        Слитки переплавленных прелюдий

        Из травы осколками горят…

        Сентябрь встречали мы в постели:

        Еблись, лежали, груши ели

        И вяжущую рот хурму.

        Ты с озорства лобок мне брила,

        Лизала, пудрила, шалила,

        Лицеприятная уму.

        А я, сося твой клитор бледный,

        Дрожал как эпилептик бедный

        И навзничь повергался вновь,

        Чтоб ты – нагая Эвридика —

        На член садилась нежно, дико,

        Венчая жаркую любовь.

        И ты венчала хуй мой сладкий,

        И содрогалася кроватка,

        И стоны сотрясали кров.

        В трюмо дробились наши тени,

        Потели смуглые колени

        И свёртывалась в венах кровь…

        Кончали мы обычно вместе

        И обмирали, словно в тесте

        Два запечённых голубка.

        И потолок белел над нами,

        Простынкой висло наше знамя,

        И рассыпались в прах века!

        Октябрь пришёл, сбылась мечта народов —

        Разрушен гнёт в России навсегда!

        Настало время доблестных походов,

        Побед над злом и мирного труда.

        Настали дни космических полётов,

        Великих строек, покорённых рек.

        По всем меридианам и широтам

        Проплыл, прошёл советский человек.

        Растут дома, плотины и заводы,

        Плывут суда, и спутники летят.

        Планеты нашей прогрессивные народы

        На нас с великой гордостью глядят!

        Ноябрь.

        Алмазных сутр

        Слов не собрать.

        Суффийских притч

        Не высказать.

        Даосских снов

        Не перетолковать.

        Как безмятежен

        Возлежащий Будда

        На мраморном,

        Как и он сам,

        Полу.

        Бредёт монах

        По улице Дождей

        Под мокрым

        Вялым

        И неспешным

        Снегом.

        И снова

        Пуст дзен-до.

        И мастер

        За бумажной ширмой

        Сидит

        Перед жаровнею углей

        И смотрит

        На янтарные узоры

        И вспоминает

        Звук.

        Декабрь петлёй гнилою

        Вкруг шеи обвивается,

        Нательный крест дрожит,

        А сумрак – приближается.

        Рябой митрополит

        Со мною говорит,

        Кадилом медным машет

        И у притвора пляшет.

        Бегут во все концы

        Гнилые молодцы,

        Крича, что Богородица

        В четверг опять разродится.

        Горит рака с мощами,

        Стегаются хвощами

        Безносые хлысты,

        Ползут псалмов листы.

        Железный козодой

        Летит на аналой,

        Причастие клюёт

        И тенором поёт:

        – Приидите, поклонимся

        Мохнатому Жуку,

        А после захоронимся

        В берёзовом боку!

Часть пятая

Здравствуйте дорогой Мартин Алексеич!

Пишу вам сразу по приезду прямо вот только что вошёл и сел писать. Тут всё у нас хорошо, весна вовсю, снег ещё не сошёл, но вроде бы сходит, на дороге намёрзло много, а калитку я еле отодрал – вон как пристыл внизу ледок то! Так что вошёл когда, сразу трубы проверил и понял что целы слава Богу. Ну и действительно – зима то не очень сурова была больше двадцати двух и не было кажется, а для нас это прямо благодать – и яблонки молодые и розы ваши и опять же чтоб трубы не разорвало. Но ничего, всё обошлось, всё тут хорошо. Мартин Алексеевич! Я позвонил Любане перед отъездом и она мне рассказала всё как было у вас с Николаем. Это конечно очень неприятно. Я давно говорил, что Николай человек грубый и невоспитан. Я ей по телефону говорил, но она меня успокоила и говорит, что всё нормально, что Николай извинялся. Я думаю что всё это пустяки и вы не берите в голову. А я тут встретил совершенно случайно Рудакова. Иду со станции, а он с внучкой идёт. Узнал меня, поздоровался, подошёл. Как здоровье спросил, и про вас спрашивал. Я говорит, только что из командировки, а я говорю, так что ж ты значит ещё работаешь, а он говорит – опять устроился, дома не могу. Вот как. Ушёл, говорит, с работы полгода назад, а после прямо невмоготу, а как же! Человек ведь привыкает. И опять туда же его взяли прямо с распростёртыми объятьями, потому что работник он хороший, исполнительный, он мне рассказывал. Он говорит, я как ревизию поеду делать, так только пух летит – весь завод вверх дном! А вроде и не очень видный человек, но вот что значит – с характером. Мартин Алексеич! Я всё хотел спросить, а что мы с парниками делать будем? Ведь подпорки ещё прошлый год гнилые были, а нынче я поторогал, так они все попрели – одна труха, так что плёнку не выдержат. Я думаю надо б попросить Серёжу привезти трубок таких и из них я б подпорок напилил, а после мы б их проволокою скрутили и стояло бы хорошо, хоть сто лет. А эти не выдержат ни за что, ещё бы, ведь плёнка она и от ветра заиграть может и опять же когда дождь пойдёт – раз, и вода вверху скопилась, он и повалился. Так что я думаю, что трубки это оптимальный варьянт. А огород уже протаял, я вдоль грядок ходил, они всё в норме и клубника и всё остальное. Я думаю мы картошку в этом году в заду посадим, это возле туалета, где подсолнух и горох росли. Там и почва хорошая, а у забора пусть редиска, да салат, да разная морковка. А картофелю там самый раз будет, он солнце любит, а там опять же мы ведь бузину повырубили, так что солнца хоть отбавляй. Ещё я как только пришёл, сразу в погреб полез поглядеть как там не натекло, но там всё было в норме – вода есть, но немного, не то что в позапрошлом году, когда и слезть то некуда было! А в этом всё нормально – на три пальца внизу, в ложибине, а к мешкам и не подобралась – все сухие. Так что о погребе вы не волнуйтесь. А после я на тераске семена смотрел и опять всё нормально – картошка сухая, тюльпаны и гладиолусы ваши тоже. Мартин Алексеевич! Как ваше здоровье? Как Людмила Степановна? Как там Саша поживает? Вы мне пишете чаще, и передавайте всем приветы. Так что жду отвас писем и Ц. У.